Несмотря на то, что Дирку не требовался воздух, выйдя из
блиндажа, он с удовольствием набрал полную грудь. Липкая сырость
подземного штаба неохотно отпустила его. Наверно, подобная
атмосфера царит в старых склепах.
С трудом вспоминая направление, Дирк двинулся в обратный путь.
Это было непросто. Лейтенант так быстро вел его, что Дирк с трудом
запомнил дорогу. В узких переулках немудрено было заблудиться.
Вокруг было множество солдат, но Дирк счел за лучшее не обращаться
к ним, спрашивая направление. И без того его форма и чересчур
бледное лицо привлекали к себе больше внимания, чем он бы того
хотел. Люди расступались перед ним, в каком направлении он ни шел,
даже опаленные огнем фронтовики с оружием в руках, встречающиеся на
его пути, стремились сделаться незаметными. Кто-то украдкой
крестился, кто-то клал руку на цевье винтовки. Дирк подумал, что
решение не брать с собой денщика, как и командиров отделений, было
совершенно верным. Если появление одного «Висельника» стало
причиной растущей тревоги в полку, целая делегация могла вызвать
настоящую панику.
Когда-то было еще хуже, вспомнил он. Да, наверняка хуже. Когда
части Чумного Легиона только начали поступать в войска. Того самого
Чумного Легиона, которым пугали непослушных детей еще с
наполеоновских войн.
Это началось в восемнадцатом году, когда даже самым безрассудным
головам в Генеральном штабе стало ясно, что авантюра вроде плана
Шлиффена[9] обречена на провал, и французы вот-вот перейдут в
глубокое стратегическое наступление. И, в отличие от
благословенного четырнадцатого года, у ставки уже не было резерва
вроде фойрмейстерских и штейнмейстерских гвардейских отрядов,
которые в свое время сровняли с землей половину Франции. Лучшие
магильеры лежали в русских болотах и фландрийских топях. Тогда и
пригодились мертвецы тоттмейстеров. Они спасли Империю в
восемнадцатом году. И им же предстояло спасти ее сейчас.
От безрадостных размышлений Дирка оторвало знакомое ощущение
зуда в правом виске. Он терпеть не мог это чувство, но знал, что
оно обозначает. Вызов люфтмейстера. Хаас, чтоб его, кто же еще!
Ощущение быстро распространялось – отдалось пульсирующим уколом
в затылке, прошлось колючей плетью по позвоночнику, и заскрежетало
в черепе. Чтобы не упасть от внезапной слабости, Дирк привалился
спиной к обшитой досками стене траншеи.