— Добрый день, — бросает Заболоцкий, даже не подняв на меня головы, и проходит мимо.
И когда он исчезает из виду, я говорю вслух самой себе вместо него:
— Здравствуй, красавица Иванова, как твоя нога? Что сказал врач? У тебя всё ещё осталась возможность ходить, или это уже протез?
До звонка остаются считаные минуты, и я решаюсь двинуться к аудитории. Всё же мне необходим запас по времени.
— Иванова, журнал группы на вашей кафедре, сбегай, пожалуйста, ты у нас зам старосты, а саму старосту я не наблюдаю. — Сталкивается со мной в проеме англичанка, которую, к слову, я теперь особенно сильно «обожаю».
Не успеваю поставить её в известность о неожиданно нахлынувшей на меня инвалидности, как она спускается вниз по ступеням. Она, кстати, тоже могла бы вспомнить инцидент на пешеходном переходе. Так советы раздавала, что я головой не успевала вертеть. Но с такими ногами временная амнезия ей даже к лицу.
— Ева, сходи, пожалуйста, за меня на кафедру.
— Не могу, Наташка, списывать надо, она сказала проверять будет. — Чиркает что-то в тетрадке подруга.
— Паньков, у нас сложились непростые отношения, но может ты сходишь за меня?
— Ты издеваешься, Иванова, у нас тридцать секунд есть ещё, я успеваю. — Списывает он с той же тетради, что и Евка.
Остальных спрашивать бесполезно, они орут и прыгают, ржут, кидаются бумагой, как обезьяны во время спаривания, и это филологи, интеллигенция, один из самых крупных вузов страны.
Приняв решение ковылять к кафедре, я уверенно хватаюсь за перила. Ну вот и буду идти полпары, раз на то пошло.
На кафедре тихо, кажется, никого нет. Я приоткрываю дверь и медленно хромаю к столу, где свалены в стопку журналы групп. Я знаю, что он здесь, я его чувствую, потому что сердце не обманешь. Ну, или какие-то другие органы.
— Иванова, что вы здесь делаете? Пара давно началась.
Какая прелесть, он запомнил мою фамилию.
— Ищу журнал нашей ФФ–12. — Роюсь я среди пластиковых папок.
— Журнал надо брать заранее. До звонка.
То ли любовь моя слишком сильна, то ли нога болит как-то чересчур активно, но этим своим замечанием он меня злит. Говорят же, любовникам нельзя работать вместе. От последней мысли мне становится смешно.
— Извините, Роман Романович, но до звонка я доползти сюда не успела, — с улыбкой смотрю ему в глаза.
Что удивительно, он в мои тоже смотрит.