— Я думала, преувеличивают, когда говорят, что Кифер обращается с танцовщиками по-скотски.
— Зато он эффективен.
— Чем эффективен? Тем, что заставляет блевать?
— До этого он работал в Питере… — заговорили девчонки.
У меня остановилось сердце. Я застыла с одной надетой штаниной комбинезона и прислушалась. Конец или нет?
Я понимала, что однажды правда вскроется. Кто-нибудь прогуглит Кифера дальше «Википедии», почитает про злосчастную «Эсмеральду», заинтересуется тем случаем и обязательно докопается до правды.
Театр пытался скрыть мое имя, опасаясь, что я не выкарабкаюсь и тогда им будет уже никак не отмыться. Им очень повезло, что все, чего я хотела, — свалить из Питера, причем как можно быстрее, иначе СМИ бы их на куски порвали. Тема расстройств пищевого поведения в балетных школах и далее поднимается ими регулярно. А тут — бинго! — дирекция театра, балетмейстер, хореограф и все танцовщики были в курсе запущенного случая анорексии у первой солистки и ничего не предпринимали. Ну, кроме назначения психотерапевта, задачей которого было не вылечить меня, а заставить работать как машина и дальше. Они платили — они заказывали музыку. И меня это тоже устраивало: врач мне не мешал скатываться в проблемы все глубже и глубже.
Отправив меня в клинику, театр сделал единственное доброе дело. И громкое заявление о том, что расходы на лечение «девушки» будут покрыты из их кармана. Они солгали. Они оплатили только пятьдесят процентов. Остальное дал отец, после чего окончательно забыл о нашем с Рамилем существовании.
Когда я устраивалась в труппу, Мерхеев тактично намекнул, что будет лучше, если никто не будет знать об этой истории. Не до фанатизма, но по возможности. Ну, никто и не знал. Что я когда-то танцевала, как богиня, игнорируя пищу, как та же богиня, а потом чуть не померла под вспышками фотоаппаратов, запоров премьеру века. Как и то, что мужчина, забравший мое сердце, — ублюдок, приехавший со мной поквитаться.
— Там одна девчонка с ним трахалась. — Я с силой зажмурилась. — И — вуаля — теперь она прима. Как же ее зовут, имя вылетело из головы...
— Лебковская, — словно со стороны услышала я свой ровный голос.
— Ага, точно, — щелкнула она пальцами.
Я наконец сунула вторую ногу в комбинезон, с трудом удерживаясь от смеха. Боялась, что меня раскроют? Вот ведь наивная дура.