Не знаю. По-моему, я просто брежу.
Оттого и вижу каждую ночь один и тот же сон, который и не сон
вовсе, а настоящий кошмар моей реальности.
Мои мама и папа действительно погибли
во время пожара месяц назад. Мы переехали в тот злосчастный дом,
казавшийся нам прекрасным уютным местечком, перед моим
восемнадцатилетием. Папа очень торопился с переселением. Говорил,
что я непременно должна справить совершеннолетие в новом
жилище.
Ремонт ещё шёл полным ходом. Вечером я
отправилась погулять с соседскими девчонками. Обычные деревенские
посиделки у костра. Откуда я могла знать, уходя, что вижу родителей
в последний раз?..
Пожарные сказали, что замкнуло
проводку. Всё случилось слишком быстро. Пока я добежала до дома,
его уже успело охватить пламенем целиком. Оставалось лишь смотреть
на то, как догорает моя жизнь и душа. Но тот странный мужчина не
дал мне этого сделать.
Не знаю, кто он. С тех пор я его ни
разу не видела. Скорее всего, тоже кто-то из соседей. Правда,
встреться мы раньше, я бы точно запомнила его.
Вспоминаю его безумные глаза только
затем, чтобы не вспоминать всего остального. Глаза хищника.
Страшные глаза. Но страшнее того пожара со мной уже вряд ли
что-нибудь случится. Скорей бы уже прекратились мои ночные кошмары.
Хорошо, что в этот раз я хотя бы не разбудила бабушку Зою. Она спит
в соседней комнате. А я часто не даю её спокойно отдохнуть своими
сонными выкриками и слезами.
Утерев лицо рукавом пижамы, я
приподнялась с кровати и огляделась. Ночь. Тихая и лунная. Можно
было бы назвать её даже безмятежной, если бы не мои жуткие сны.
Подойдя к окну, я некоторое время вглядывалась в небесный диск. Как
в детстве мысленно прочертила линию с меньшей стороны луны: если
получается «У» — значит, луна убывает, если «Р» —
растёт.
Сейчас стояла растущая луна. Выходит,
скоро полнолуние. Хотя я не очень-то верю всяким таким штукам, и,
уж тем более, не верю в мистицизм и всё прочее. А вот бабушка Зоя
верит и запрещает мне стричь волосы на убывающую луну. Говорит,
расти не будут. Мне-то по барабану, но, чтобы не огорчать бабушку,
я не стала стричься после пожара. Но теперь, видимо, можно. Так что
днём непременно отправлюсь в парикмахерскую.
А вот чем заняться до утра, я
абсолютно не понимала. Всю сонливость как рукой сняло. И, как ни
странно, несмотря на нервозное состояние, я вдруг ощутила голод.
Причём очень сильный, прямо-таки волчий голод. Конечно, в доме было
полно еды, но мне захотелось чего-нибудь сладкого. А сладостями
бабушкино жилище небогато, потому что у моего единственного теперь
родного человека сахарный диабет.