Я дохожу до конца ряда розалий и останавливаюсь, глядя, как в бассейне играет вода:
— Я... я не могу. Обещала родителям, что поужинаю сегодня с ними. Прости.
— Ты не умеешь врать, детка, — раздражённо выдыхает он. — Это всего лишь вечеринка, а не...
— Где много народу! — тоже раздражаюсь я. Если знает, как я отношусь к вечеринкам, зачем настаивает на моём присутствии? — Прости, Гордей, я не могу.
— Ясно! Тогда... Увидимся, когда увидимся.
Он сбрасывает звонок. Я его разозлила. Меня это беспокоит, но не до такой степени, чтобы я тут же сорвалась к нему. Впрочем, мы и раньше друг друга злили, но не расставались. Наши отношения... Своего рода сделка без срока годности. Во-первых, наши родители не позволят нам расстаться — они уже давно запланировали нашу свадьбу... А Гордей всегда поступает так, как скажет его отец, и, не потому что Владимир Александрович деспот, нет. У них очень доверительные отношения — Гордей прислушивается к советам своего папы. Что касается меня... Гордей всегда был популярным парнем, а вместе с ним популярна была и я. Это, как с сестрой...
Сама по себе я ничего не представляю. Никогда не представляла.
В чём и убедились сегодня Виктория и её брат...
Хочу ли я это исправить? Хочу. Безумно хочу. В том, что сегодня произошло мало приятного. Никогда раньше меня так не унижали. И кто за меня может ответить этой стерве? Гордей? Глупость. И Кати нет... Настало время учиться отвечать самой. Было бы ещё это не так страшно...
— Гордей Прибрежных? — усмехаются за моей спиной, вынуждая меня испуганно вздрогнуть. — Тогда всё ясно.
Сначала меня бросает в холод, затем в жар, ну и конечно, от уже знакомого тембра голоса по коже разбегаются волнительные мурашки... Как много Он слышал из нашего с Гордеем разговора? И почему я сама решила пойти именно с этой стороны?
Я медленно разворачиваюсь и вижу Руслана у розалий. Он стоит, скрестив сильные руки на груди, и изучает меня насмешливым взглядом своих тёмных глаз. Меня буквально пробирает от этого взгляда, вновь вызывая внутренний мандраж. Его сестры, слава небесам, нигде не видно.
— Что... ч-что ясно? — заставляю я себя выдохнуть.
— Что мозгов у тебя, как кот наплакал, — говорит он грубо, не скрывая презрения.
Грудь обжигает возмущение. Да что я сделала этим двоим, что они позволяют себе так со мной себя вести?!