Человек ли? Нет, конечно. Двуликий. Зверь, в двуногой ипостаси.
По-звериному он и смотрел. Немигающе, тяжело, пронизывая насквозь. Широкая грудь тяжело вздымалась, как после долгого бега, хотя почему «как»? Макс замер на пороге, словно боялся или… сдерживался из последних сил.
Она все еще могла уйти, он это позволял. Вместо этого Арина сделала то, что делать точно не следовало. Шаг навстречу.
Ветерок, порожденный сквозняком, всколыхнул подол сорочки, пробежался по прихожей и ударил в ликана, принося с собой желанный запах. Слишком желанный, сносящий все границы, реальные и вымышленные.
Со сдавленным рыком Макс ринулся к девушке, единым порывом вынося их на кухню. Не спальня, конечно, но стол тоже сойдет. Для чего? Оба осознавали, но слова все же требовали выхода.
- Ты зверя дразнишь, понимаешь?! – шипит ей в шею, от чего тонкие волоски на затылке встают дыбом. – Знаешь, что я хочу с тобой сделать?
Кое-что она себе представляет, но… Фантазии Макса оказываются откровенней, жестче, грубее. Он разворачивает ее к себе спиной, стискивает шею.
- Нагнуть поглубже, - рука сдавливает горло сильнее, а вторая нажимает между лопаток, от чего Арина наклоняется ниже над столом. – Задрать гребанный подол, разорвать что ты там носишь в качестве нижнего белья, чтобы между нами не было этих чертовых слоев ткани.
Недвусмысленно потирается пахом об ее выставленную попу, да так тягуче, так настойчиво, что она очень даже отчетливо ощущает, ЧТО именно хочет прорвать все преграды.
- Вогнать сразу и на всю длину, так, чтобы бы ты вскрикнула от боли, может быть, даже прослезилась, - шепчет, а потом прикусывает ухо, от чего вырывается невольный стон. – Да-да, потом будешь стонать, выкрикивать имя. Сперва умолять остановиться, но после… продолжить. Жестче, сильнее.
Каждое слово сопровождается толчком, от каждого толчка по позвоночнику ток. Ей бы сопротивляться, пытаться врываться, но в кисель превратились и мышцы, и мозги. Он трахает ее словами, а ей… ей все нравится.
- После поставить тебя на колени, - продолжает меж тем разошедшейся волк, - заткнуть твой лживый ротик, так, чтобы до самого горла. Намотать волосы на кулак и насаживать, насаживать, пока не захлебнешься.
Слова призваны напугать, но вместо страха в ней вскипает совсем другое чувство. Низ живота скручивает спазмом, между ног тянет все сильнее. От безумного голода в его голосе подкашиваются колени, голова кружится, и Арина даже не замечает, что одна из рук больше ее не удерживает, что она сама плотней прижимается к горячему мужскому телу.