– Один умер, один в тяжелом состоянии, скорее всего, тоже не жилец. – Боец морщится. – Этот, – указываю на бойца с переломами, – правая рука и правая нога сломаны, но жить будет… – Говорю, а сам пытаюсь понять, куда же ранен собеседник. Внешних травм вроде бы нет. Зато определяю его звание – в петлицах два эмалевых треугольника. Сержант. Коллега!
– Понятно… – задумчиво протягивает сержант. Потом, уловив мой взгляд, произносит: – Позвоночник, наверное, сломан. По спине обломком стены долбануло. Ног не чувствую вообще. – Теперь все ясно: и такое на войне бывает. – Я вообще до службы в медицинском учился, поэтому тебя и спросил, что с ребятами, а то я сам им помочь не могу… – с болью говорит парень. Его несложно понять: такие дела вокруг творятся, а он ничем помочь не может. – Меня, кстати, Федором зовут. – Руки у него работают, протягивает для рукопожатия.
– Майкл Пауэлл, можно просто Майк. – Крепкая у парня рука.
– Ты уж меня извини, что я с тобой без чинов общаюсь… Я знаю, что ты и по званию старше, и статус у тебя особый, но просто… Страшно мне, до дрожи страшно!.. Ведь мы проспали начало войны. Думаешь, с чего бы я это взял? Да все знали, все слышали, но ничего не делали!.. – Парня пробил шок, он начинает отходить, и его страх рвется наружу в этом разговоре «без галстуков». Ему нужно выговориться – пусть говорит. – А нас теперь вот так вот, спящих, как слепых щенят, обстреляли. Моих товарищей поубивали! Меня искалечили! Твари!.. – Все, сорвался, освободился, заплакал сержант. Пусть плачет – ему станет легче, – а мне надо закончить осмотр и приготовиться к обороне.
Капитан Браун, лежавший чуть в стороне от пограничников, все еще был без сознания, дышал ровно – значит, стабилен. Младшего политрука трогать я не решился: не до него сейчас, и я не психолог, чтобы экстренно вывести его из психоза.
Вернувшись к Петру, я посмотрел, как он устроился, и, удовлетворившись его вполне разумным выбором – ложбинкой под кустом, нависшим прямо над оврагом, пошел искать себе позицию. Нашел удобную в отроге оврага метрах в двадцати от места, где лежали раненые. Слева от меня в десятке метров, укрывшись в ложбинке, находился Гарчук.
Укрытие мое удобно: вода выщербила стены отрога, создав уйму удобных природных окопов, ведущих в глубокую траншею оврага. Впереди застава – она перекрывает мне обзор того, что происходит на поляне, куда ушли все пограничники. Я смогу только услышать бой. Слева – просека, на которой я оказался, попав в это время. Позади овраг, за ним лес. Справа – дорога, ведущая от заставы на восток. За дорогой – тоже лес.