Казалось, наследнику не хватает воздуха. Хотя это ему, Андрею, следовало бы сейчас задыхаться.
От медленно сжимающейся у него на шее незримой удавки.
— Не было? — вкрадчиво переспросил император, а потом ударил по столу кулаками: — Девчонку, полуголую, видели в объятиях мужчины! Здесь! В Пламенном! Сколько, по-твоему, пройдет времени, пока двор не захлебнется от слухов и приукрашенных сплетен? Девушка обесчещена!
— Во-первых, не обесчещена, — с досадой заметил Игорь, после чего, демонстративно зевнув, скучающе добавил: — Во-вторых, какая разница? Она все равно никому не нужна. А так хоть имела шанс испытать наслаждение в руках опытного мужчины.
Андрей с сожалением подумал, что зря он ему не врезал, когда была такая возможность. Можно, конечно, и при императоре. Но это станет последним, что он сделает в своей жизни.
И на дуэль паршивца не вызвать. Иначе пристрелил бы.
Двери распахнулись снова, пропуская Вяземского, все еще пунцового, вспотевшего, с лоснящимися от напряжения щеками и полным ненависти взглядом. По отношению к нему, Андрею.
Ненавидеть императорского наследника было бы преступлением.
— Отправили? — опускаясь в кресло, хмуро спросил император.
— Отправил, ваше величество. Отправил, — пробормотал Вяземский.
И не скажешь, что сильный колдун, да еще и из семьи, приближенной к правящей. Это на него князь смотрит чуть ли не с презрением, а на цесаревича даже взгляд поднять не смеет.
Чертов царский угодник.
— Дело обстоит так, — император Федор Алексеевич сплел перед собой пальцы. — Будем действовать быстро. Пока не пошел слух об этом… досадном инциденте, — его величество скривился, — и честь девицы Вяземской не растоптали злопыхатели. Обойдемся без торжественной помолвки. Скажем, она уже состоялась. Была тихой из-за траура по княгине. Венчание состоится в соборе, через неделю, лично проведу девицу к алтарю, и можно будет вздохнуть спокойно. Нам всем.
— Отец, — с лица Игоря сошла краска, на скулах напряглись желваки, — я не стану жениться на этой…
— Тебе и не придется! — раздраженно прервал его император. — Софью обнимал не ты, а Воронцов. Вот пусть и спасает честь и доброе имя княжны.
Андрей почувствовал, как руки сами собой сжимаются в кулаки.
— Ваше величество, при всем моем уважении…
— При все твоем уважении ты допустил это, — с нажимом проговорил правитель.