С силой дёргаю дверь, которая, на удивление, легко распахивается, и втыкаюсь взглядом в удивлённые глаза Розы нашей, скривившей недовольную физиономию при виде меня.
Это она зря!
Вставляю ей в руки чашку с горячим чаем, из добрый побуждений. естественно, -- чтоб не завяла.
От доброты моей неожиданной, она дёргается, выливая на свою белоснежную рубашку горячий чай, выдав незамедлительно в мою сторону порцию нелицеприятных выражений, на которые я не обращаю внимания.
Не до неё мне.
Потому что я держу в руках американо, любимый утренний напиток моего босса, и неспешно так, перевожу свой взгляд с «ракушки», которую он соорудил из ладоней, защищая свой детородный орган, на его лицо. Наблюдая, как он медленно поворачивает голову из стороны в сторону, не спуская с меня глаз.
И молчит.
-- Ваш кофе, -- с грохотом ставлю чашку на край стола, не обнаружив у него ни одной свободной руки. Чашка тут же переворачивается на его «ракушку»…сама. Я даже сделать ничего не успела, только подумала…
Почти бегу на выход, понимая уже, что ситуация вышла из под контроля.
-- Стоять! -- раздаётся за спиной громкий рык босса.
Но я уже набрала скорость.
По инерции делаю ещё один шаг, и с силой захлопываю дверь…ногой.
Хватаю сумку, шубку, ботиночки и бегу.
Слёзы на глаза наворачиваются.
Обидно.
Столько сил, столько жертв, столько времени потрачено, и всё насмарку.
-- Вот, -- кладу листок на стол начальницы отдела кадров, благодаря которой, собственно, я и устроилась сюда, несколько месяцев назад.
-- Ксюшенька, что случилось? – спрашивает она участливо, прочитав моё заявление.
Только носом шмыгнуть успеваю.
За спиной с шумом распахивается дверь:
-- Тамара Михайловна, зайдите ко мне… пожалуйста, -- раздаётся до боли знакомый голос, а я сползаю со стула... под стол.
-- Сейчас? – переспрашивает начальница отдела кадров, подрыгивая своей туфелькой перед моим носом.
-- Немедленно, -- настаивает босс и стоит. Гад.
-- Уже иду Мартин Владимирович, -- заверяет его женский голос, и наяривает своей ногой перед моим носом так, что у меня голова начинает дёргаться.
Наконец, нога замирает. Собираю глазки в кучку:
-- Можешь выходить, -- говорит мне голова Тамары Михайловны, появившись под столом, -- ну, и если ты вдруг не знала, то сообщаю, что твоя шубка и сумка висят на стуле, -- добавляет серьёзно, и исчезает.