Сделай это со мной - страница 5

Проснувшись, обнаруживаю на соседней подушке записку:" Ушел на работу, вернусь часов в шесть, будь готова к тому времени. Пока ждешь делай что хочешь, будь как дома. Но не уходи надолго, и не устраивай пожар или потоп. Еда в холодильнике. Скучай по мне!"Будь готова к чему? Куда мы пойдем? Вот дает… Даже не объяснил… Пытаюсь позвонить Бурцеву, но у него недоступен. Спускаюсь вниз, сначала иду в душ, потом на кухню. Надо бы хоть готовить, раз я тут живу. Неловко мне жить просто так. Но, холодильник набит, это бы съесть… Ладно, тогда хоть пропылесошу. В доме чисто, пыли не видно, но хуже не будет. Порыскав по всему особняку, нахожу пылесос, и отправляюсь наводить порядок. Дом не очень большой, на второй этаже четыре комнаты, две из них закрыты, поэтому заканчиваю довольно быстро, и маюсь от безделья. Опять звоню Бурцеву, и опять натыкаюсь на автоответчик. Что за хрень? Чем он так занят? Созваниваюсь с девчонками, долго болтаем, обсуждая, конечно же, Данилу, потом пытаюсь писать проду. Не идет, потому что в голове только предстоящий поход с Бурцевым — куда? Изнываю от любопытства. На всякий случай крашусь, и укладываю волосы — просто, распущенными. Это по любому нужно, а что надеть решу потом. Собираюсь поесть — надо освободить холодильник, что бы можно было готовить, но тут возвращается Бурцев.— Почему у тебя телефон отключен? — спрашиваю я, встречая его в коридоре.Бурцев молчит, разглядывая меня. Потом произносит:— Был в суде почти весь день! Обнимает и говорит:— Привет, милая! Соскучился по тебе жутко!Ага, как же, соскучился! Скучал бы — нашел бы возможность позвонить. Однако, устраивать сцен не стану, что бы не отменилось обещанное свидание.— Привет! — отвечаю я, и чмокаю его в щеку. Мне неловко проявлять нежность и радость, ведь наши отношения — это просто секс. И скорее, просто деловые. Хотя я рада видеть Данилу, и скучала по нему. Непросто маялась от безделья, а именно маялась, потому что скучала по Бурцеву. Но этого я ему не покажу… Спрашиваю:— Мы идем?Он кивает.— И куда?— В ресторан! — отвечает Бурцев, и выжидательно смотрит на меня — одобрю, или нет?Я одобряю: ресторан — то что надо для моего сюжета ревности. Наверняка там будут другие мужчины. Да хоть официант — пофиг! И вообще, ресторан, это круто!— У тебя есть вечернее платье? — спрашивает Данила — Если нет, купим. Обновки — это хорошо! Но, я не наглею, и говорю что платье есть — то самое, с молнией на спине. Поднимаемся ко мне, одеваю платье, покрутившись в одних трусиках, у зеркала. Данила опять застегивает молнию… И валит меня на кровать, вернее, ставит "раком".— Сомнется! — верещу я.— Пофиг! — бормочет Бурцев, расстегивая брюки( я вижу наши с ним отражения в зеркале).— Мы опоздаем!— Пофиг! — повторяет он, спуская до колен мои трусы. И сразу, без разговоров и прелюдий, входит в меня. На этот раз, он делает, что хочет сам, и мне это нравиться — возможно потому, что я вижу нас в зеркале, и это страшно возбуждает. Данила двигается сильно и быстро, я тоже, стараясь насадиться на член как можно глубже. Руки Бурцева хватают за подол платья, и сдвигают его к самой моей голове. В зеркале вижу себя стоящую коленями и локтями на кровати, с задранной кверху задницей, и прыгающими в такт движениям сиськами; и вижу Данилу, со спущенными до колен штанами, который с силой вгоняет в меня член. И сам мелькающий между моим задом, и рубашкой Бурцева, агрегат. И даже то, отрывочное, что я вижу в зеркале, позволяет заметить, какой ОН огромный… — Данила! — стону я — Я хочу его… Хочу в ротик…Но Бурцев сует мне в рот пальцы, и я сосу их и покусываю. Мои прыгающие груди замечает и Данила, и хватает их второй рукой, каждую по очереди — мнет, гладит, крутит пальцами соски… Наконец, Бурцев шумно дышит, вытаскивает член, и кончает мне на задницу. Я вижу в зеркале, как огромный напряженный жезл дергается, выплескивая из себя сперму, и это отражение настолько возбуждает, заставляет кончить и меня…Бурцеву расстегивает молнию, и аккуратно — что бы не испортить прическу — снимает с меня платье. А потом несет вниз, в ванную. Включает джакузи, и опускает меня туда — опять таки, что бы не намочить волосы. Сам же быстро моется под раковиной, и уносит меня обратно. Опять застегивает мне платье, и уходит к себе переодеться. Я иду за ним, и сую нос в шкаф, где он хранит одежду. Костюмы, костюмы, костюмы… Данила одевает совсем легкий костюм, а под него футболку без рисунка. Пока он собирается, я кручусь рядом, и даю советы, не упуская случая полюбоваться его шикарным телом. Перед тем, как мы отбываем на свидание, Данила дарит мне обещанное — очки, что бы глаза не уставали. Он переживает — вдруг не подойдут, я ж не мерила… Подходят, за что Данечка получает от меня поцелуй.Мы опоздали, но наш столик наш дождался — желающих поужинать в дорогом заведении в будний день немного. Когда мы вошли, а потом уселись за столик (конечно, Бурцев отодвинул мне стул), я, честно сказать, оробела и притихла. Зал освещается светильниками в форме свечей, которые создают полумрак; гостей немного; а между столиками ходит скрипач. Приносят меню, я на него таращусь, как баран на новые ворота, и прошу Данилу заказать все самому, что он и делает. Один за другим появляются официанты, и ставят на стол тарелки с блюдами. Я немного обалдеваю — содержимого в этих блюдах "кот наплакал"… Похоже, не больше ложки. Но все офигенно вкусно! Еще меня раздражают эти самые официанты — поставив блюдо, они не уходят, пока мы не попробуем. И если я стараюсь делать это сразу, что бы они побыстрей сваливали, то Бурцев не спешит, и держит обслугу по нескольку минут… Данила объясняет, что здесь сразу же бесплатно заменят блюдо, если оно не нравиться. И что гостям пробовать его быстро не принято. Не смотря на крохи на тарелках я неожиданно быстро наедаюсь, и десерт уже просто ковыряю для приличия. Коварным оказывается и вино, которые мы с Бурцевым пьем между сменой блюд — я чувствую, что запьянела. Скрипач играет для меня что—то нежное и грустное, и у меня наворачиваются слезы. После этого Данила уводит меня, ковыляющую на заплетающихся ногах, и продолжающую ныть неизвестно почему. Уходя, я уже не робею, а с гордостью поглядываю на гостей, хвастаясь Бурцевым — этот офигенный мужчина мой! Мне хорошо, и радостно, и грустно — все сразу. Еще, я немного злюсь на Бурцева — опять сломал мне все планы! В этом чопорном ресторане не пофлиртуешь с официантами… Так что, предмет для Данилиной ревности надо искать в другом месте. Данила опять привозит меня на то место, которое я уже считаю нашим — на берег речки. На это раз, мы выходим из машины, и просто стоим у воды. Опять сумерки, летние, легкие, синие; на безоблачном небе еще не видно звезд, зато есть луна, огромная, низкая, и от этого немного жутковатая; я беру Бурцева за руку, и прижимаюсь к нему, а он, в ответ, обнимает меня за талию. Мы стоим на берегу рядышком, смотрим на темную воду, на светящиеся на том берегу, в некотором отдалении, окна пятиэтажек, слушаем шум реки, и вдыхаем аромат жасмина, от которого слегка кружится голова… А может быть она идет кругом от выпитого вина… А может от любви… И близости Данилы…— Бурцев, ты романтик! — тихонько говорю я.— Нет, ты что! Нет! — отпирается он — Все для тебя! Ты же хочешь романтики!Ага! Ври больше! Я же чувствую, что и у тебя такое же, как и у меня… Нежность на душе.— Ник! — произносит Бурцев — Давай, научу тебя делать минет!Ну да… Не романтик…— Учи! — отвечаю я, имея ввиду — когда-нибудь, дома… Не здесь же.Бурцев считает по другому.— Повернись ко мне! Поворачиваюсь.— Вот, допустим, пришел я с работы… И ты встречаешь меня, и говоришь, что скучала… Только не ври, говори что чувствуешь! И обними меня, при этом… Если хочешь. И делай все, что хочешь! Не задумывайся, не оглядывайся, слушай свое тело! И свое сердце!Обнимаю за шею, и говорю:— Я скучала по тебе. Правда.— Я тоже. Очень!Данила легко и нежно целует меня, я отвечаю, но сильно и страстно — я так хочу!Бурцев берет меня за руки, и кладет их себе на грудь. Затем медленно двигает вниз, запускает под футболку, гладит ими свое тело, а затем, скользнув по животу, кладет одну мою ладонь на свои ширинку.И прерывает поцелуй.— Потрогай его! — шепотом говорит Данила.Я трогаю и мну через штаны.— Делай, будто катаешь, ладошкой!Делаю.Бурцев прижимается ко мне, двигает бедрами, будто трахает в руку, и мы снова целуемся, на этот раз, более страстно.Данила опять отстраняется, и сдвигает вниз свои брюки и трусы.— Возьми его в ручку! — опять шепчет он — Всей ладонью, за ствол. И двигай, но не быстро. Сжимай, можешь сильно, можешь делать круговые движения. Но, не трогай головку, она очень чувствительна, и только для ротика.Беру, сжимаю, двигаю…Бурцев снимает пиджак, и кидает его под ноги, на траву.— Встань на коленочки! — опять командует он, и я встаю.— Возьми его в ротик! Постарайся весь, он должен стать влажным!Да где там весь! Разве поместиться?Но я нахожу выход — подержав часть ЕГО во рту, облизываю ВЕСЬ языком, несколько раз, и со всех сторон.— Умница моя! — бормочет Данила, глядя и трепля мои волосы — Как же хорошо! Ника, ты изумительно ласкаешь! Ты такое чудо! Мне и самой нравиться. Никогда не думала, что вызывать наслаждение мужчины таким способом приятно… И возбуждает. Я хочу, что бы ОН был во мне… Двигался во мне…— А теперь только головку… Только губами, и языком…А ствол ручкой продолжай!Делаю все, что он говорит — двигаю рукой ствол, целую и облизываю головку… Бурцев стонет, и от этого звука меня пронзает молния желания. Чувствую, что трусики мгновенно промокли.Данила отстраняется, отчего я уже сама стону — хочу продолжать!— Долгая прелюдия это лишнее, если ОН уже стоит! — произносит Бурцев, поднимает сначала меня, не забыв поцеловать и шепнуть " Ты восхительна!", затем пиджак, который бросает на капот.— Иди сюда! — говорит он, поднимает меня, и кладет на пиджак. Затем быстро снимает мои трусы. Вернее, сдвигает их до щиколоток, а дальше мешают мои босоножки на каблуках, со сложной застежкой, которые я надела для похода в ресторан. Однако, Данила справляется с застежкой, снимает обувку, и откидывает в траву. Трусы летят туда же. Второй босоножек Бурцев снимать не стал.Вместо этого он задирает мои ноги, согнув в коленях, и разведя. И припадает жадным ртом к моему мокрому лону.— Ох! — вскрикиваю—всхлипываю я, и верещу — Даня, не надо! Нас увидят с того берега! Почему-то, сосать на виду у всех меня не смущало… А лежать с раскоряченными задранными ногами, и распахнутой вагиной стремно…— Или придет кто-о-о… — продолжаю подвывать, однако, не делаю ничего, что бы прекратить это безобразие. Ибо оно такое приятное…Данила лижет, проходясь по вагине языком; забирает ее всю в рот и сосет; проходится трепещущим кончиком языка, проникая в дырочку, и трахая меня им; и наконец, сосредоточивается на клиторе. Когда горячая тяжелая нестерпимая волна оргазма уже готова выплеснуться, Бурцев отстраняется, вызвав у меня вопль недовольства, граничащего со страданием. Но, этот крик переходит в стон наслаждения, ибо Данила вгоняет в мою распахнутую, истекающую соком дырочку свой агрегат. Он двигается резко и мощно, удерживая меня за ноги на капоте. Пиджак давно соскользнул, и я еложу голой спиной и попой по гладкой поверхности машины; мои колени находятся вровень с моим лицом, а вагина раскрылась во всю красу. Данила хватает своими губами мои, и сует мне в рот язык, который пахнет ЕЮ, и весь испачкан ЕЮ. А я сосу его, представляя, что это член, и глухо мычу. Орать не могу, потому что весь мой рот занимает язык Данилы…… Потом мы минут десять ищем босоножек, но так и не находим — куда он подевался, неизвестно. Трусы вот они, валяются, а обувины нет… Я снимаю второй босоножек, и закидываю его в кусты.— Не ходить же в одном! — заявляю расстроенно.— Осенью найдем! — утешает Даня.— Или кто-нибудь найдет, порадуется! — предполагаю я — Они, так то, дорогие и модные! И добавляю:— Если первый в речку не упал!— Купим такие же, или еще лучше! — привычно обещает Данила, а я привычно отказываюсь.В машине молчим. — О чем задумалась?— Мне нужна идея.— Чего? — вытаращился Данила.— Идея книги, посыл. Ну, типа — "любовь спасет мир", или злодей влюбится в хорошую девочку и исправится. Станет добрым. — Сказки! — усмехается Бурцев.— Я утрирую! Но идея — это вот такое. — Странные тебе мысли приходят после свидания, и после офигенного секса! Идея! У тебя всегда голова только книгами твоими занята?— Не всегда! — отвечаю я, и, в свою очередь, спрашиваю — Ты, случайно, не злодей, Дань? — Не-а! Я люблю женщин. Бабник, можно сказать.— И?— Вот тебе идея — бабник влюбился в хорошую девочку, и стал верным!Молчу, обдумывая его слова. Идея хорошая, но меня волнует другое:— А он, бабник этот, влюбится?— А об этом мы узнаем в конце книги! — улыбается Бурцев — Так ведь?— Так! — киваю я, скрывая разочарование. Другого ответа я ждала!Едем молча — мне хочется спать, и не хочется разговаривать. Но Данила прерывает мою дремоту:— Тебе понравилось свидание?— Да! — сонно отвечаю я — Обе его части.— Правда? — лыбится Бурцев — Мне вторая больше зашла!"Мне тоже!"— Если тебе что-то не нравиться, ты говори, не стесняйся! — продолжает Данила.— А тебе все нравиться со мной? — спрашиваю я, надеясь услышать похвалу за минет.Но, вместо похвалы:— Не совсем!— А что не так? — встрепенулась я.— Ты… Не ласковая, что ли… Вижу, чувствую, что тебе хорошо. Но молчишь, и вообще. Лежишь неподвижно.— Как бревно? — ядовито уточняю я. — Нет! — отвечает этот гаденыш. И мне кажется, что он сдерживает смех.— Ты просто лежишь. Да, стонешь, да двигаешься — так что, не как бревно. Но у тебя будто нет рук. Не ласковая ты! — снова повторяет он — Закомплексованная, что ли? Но, мы это исправим!— Не надо исправлять! Мне и так хорошо! — рявкаю я и добавляю — А мне не нравиться, что ты меня поучаешь! Тоже мне, гуру! Я такая, как есть. И мне хочется просто лежать, и наслаждаться!— Хорошо, больше не буду поучать! — сухо произносит Данила. Тоже обиделся.Обиженные, в молчании, мы подъезжаем к воротам особняка Бурцева, и обнаруживаем там девицу, прохаживающуюся у ворот, возле большой сумки. С вещами, наверное, сумка.