– Я испугалась…
– Чего? – Чтобы такое признание дала опытная наемница, причем без малейшего принуждения?!
– Вот, – на стол лег немного неровный металлический стилет, – узнаешь?
– Нет, – покачала головой я, рассматривая вещь. Какая-то она была странная. Металл местами выглядел как мягкая проволока, которую перекрутили, а потом распрямили. – А что это?
– В недавнем прошлом штопор… Мой… Из оружейной стали…
Старинная тисовая аллея, плавно огибающая укутанные плющом корпуса академии, – это мое любимое место. Тут очень мало людей с их постоянной суетой, так раздражающей меня в последнее время. И именно поэтому практически каждую перемену между лекциями я провожу в уединении среди этих вековых деревьев, переговаривающихся между собой шелестом листвы и птичьим щебетом. Это очень успокаивает – особенно после двух пар богословия подряд. Нет, конечно, понимаю, что позиции церкви до сих пор очень сильны в нашем обществе, но зачем будущим ученым богословие, я просто не в состоянии постичь. Какая польза будет от изучения этой… даже сложно назвать наукой, этой занудности, для механика или мага? Неужели полное знание жития святых отцов и основных положений крайне запутанной религиозной картины мира поможет в проектировании новых механизмов или изготовлении строительных либо штурмовых големов?
Впрочем, все бы ничего, но преподаватель… Отец Амфитиск, видимо, невзлюбил окружающий мир в первое же мгновение своего рождения – иначе как этим нельзя объяснить его просто-таки патологическую ненависть к окружающим, в особенности к студентам и студенткам академии. Больше к студенткам. Лекции этого заплывшего салом борова были худшим из всех возможных наказаний, которые в состоянии придумать извращенный человеческий, да и нечеловеческий разум. Пронзительный визгливый голосок, буквально ввинчивающийся под своды черепа, и резкие выкрики, переходящие в многословные молитвы или цитаты из жизнеописания какого-нибудь замшелого святого, полностью исключали возможность просто поспать на лекции. Тем более что святой отец имел вредную привычку долго песочить отвлекшихся и потерявших нить его рассуждений (как будто она там когда-то была?). Ну и вдобавок его нудные рассуждения о греховности женского начала, после которых некоторых особенно впечатлительных барышень приходилось откачивать нюхательной солью.