Минут через десять я встал и начал разравнивать площадку. Подошел Дьяков. Некоторое время он молча следил за мной, а я нарочно не оборачивался.
– Что, устал, Михаил? – спросил он, наконец.
– Да.
– Я тоже. Как-никак, почти всю дорогу ступени выбивал. Ноги побаливают.
– Ну, еще бы! – на мгновение я снова ощутил себя в глубоком снегу на гребне.
– Завтра будет полегче, пообещал Дьяков, – а пока отдохни, Михаил.
Он почему‑то все время называл меня полным именем. В первый момент из‑за этого постоянно казалось, что зовут кого‑то другого, не меня. Я не ответил, продолжая разравнивать землю. Лучше было отделаться сразу, чем волынить до темноты. Я забыл, что еще рано, до смешного рано. Но все сместилось в сознании благодаря тому, что мы поднялись до зари.
Дьяков смотрел и не отходил, а я думал, сколько это будет продолжаться. Однако он тоже взял ледоруб. Вдвоем у нас пошло веселей.
– А ты куда предпочел бы лететь с гребешка? – неожиданно спросил он.
– С какого гребешка?
– Ну, под перевалом.
Я задумался. По правде говоря, с него никуда не хотелось лететь.
– Налево, по‑моему, чуть менее круто.
– Правильно. Но зато слева такой бергшрунд! По мне лучше в него не заглядывать
– А что, справа трещин нет в леднике?
– Да есть‑то они там есть, только не такие страшные.
Я засмеялся. Он тоже.
– Надо предупреждать заранее. – сказал я. – В тумане никакого бергшрунда не было видно. Вдруг бы не туда полетели, что тогда?
– Да боялся я напугать вас!
– Это бергшрундом‑то? А остальным не пронять?
Мы совсем развеселились. Я понял, к чему он затеял этот разговор. К нам приблизились девушки.
– Что тут у вас? – спросила Аля
– Ничего, ответил Дьяков.
Однако Аля заметила, как он подмигнул мне.
– Так‑таки ничего?
– Ничего. А ты что подумала?
Мы расхохотались.
– Сами смеются, а другим не дают. Ну и не надо.
Она устало махнула рукой.
– Подожди, Аля. Достань палатку.
– Палатка у Саши.
– Тем лучше. Стели́те вдвоем.
До сих пор с моим примусом не бывало хлопот, но сейчас он упорно не разгорался. Каналы оказались забиты грязью. В лагере мы процедили бензин через вату, но, видно, этого было недостаточно. Зато прочищенный примус разгорелся вовсю и мы поставили его вместе с другим во вторую палатку, чтоб на ветру не расходовать лишний бензин. Палатка наполнилась уютным гудением. Борис остался смотреть.