– Черти, где пропадали? – прогудело у самого уха.
Я обернулся. Рита просунула голову между Леной и мной. Это было в ее манере. Я ответил толчком в плечо. Рита притворно захныкала.
– Брось, сказал я. – Лучше скажи, где эти деятели раньше играли? Я уже вроде как слышал их.
– Здесь вот и слышал. Только по записи. В прошлом году с ними еще и трубач был.
– А-а. Теперь ясно, чего не хватало. Не мог узнать без трубы.
– Рит, а что они злятся? – спросила Лена. – Что их, заставляют играть?
– Да, их заставишь – в первый раз за год вылезли. И в последний. Разругались с Поленовым. Завтра им уезжать.
– А в чем дело?
– Точно никто не знает. Поленов задел, а они взяли и написали заявления об уходе. Тоже придумали, умники. А у Владьки и жена работает здесь.
– У этого, – уверено подумал о гитаристе.
– Вот у него. – Рита показала туда же. – Теперь и Нинке из‑за него с места срываться. А они тут рассчитывали пробыть весь сезон.
– А жена у него инструктор? – спросила Лена.
– Нет, она в столовой.
– Значит, беленькая, с альпинистским значком?
– Откуда ты знаешь?
– Ниоткуда не знаю, сказал я. – Просто смотрел на нее и думал, для чего она так старается, чтобы не приставали? С виду хорошенькая, не стерва, а так шваркает с подноса тарелки, что при мне у нее никто добавки не попросил.
– А без добавки не стоит приволакиваться?
– Само собой. Будь она только альпинистка – другое дело. Но раз она официантка, и в ее распоряжении жратва, любой голодный сообразит, что дело нестоящее, и никакой жалости у нее нет. Даже если не слышать о муже.
– Молодец Нинка! Так с вами и надо!
– Ну да, все равно это без толку. Рано или поздно, его тут наверняка подберут. На восхождения она же с ним не ходит.
– Нет, ты не знаешь. Владька замечательный парень
– То‑то и плохо. Пусть он только останется здесь один. Да она и сама это знает. Ты присмотрись.
Музыка остановилась. Из толпы пробасили:
– Вот вы играете, а никто не танцует.
– А вам что, обязательно приглашение нужно? – огрызнулся Владик.
Его разбирала злость. Повременив, он с напарником заиграл снова. К музыке присоединился шорох множества ног.
– Тебе это что‑нибудь напоминает? – спросила Лена.
– Ясиня[1].
– Похоже, верно?
– Еще бы. Только музыка здесь своя.
В Ясиня мы ездили зимой, с лыжами, но вечерами тоже только и оставалось, что танцевать.