На попытку с моей стороны примириться был получен ответ: “Пошёл
вон!”. Как я понял, ронхийцы, верховодящие в компашке не знати,
записали нас в зачинщики драки и уже подговорили народ исключить
нас из общего круга общения. Я, Китар и Сепан для заблудших Ковчега
отныне персоны нон грата. Простой люд всецело на стороне Блута с
братьями, благородные же земляне, большинство из которых проживает
не в стенах трактира, и до порчи нашей репутации не опустились бы
до якшания с предзами.
Неприятно, но поправимо со временем. Куда важнее, как сейчас
поведут себя Вепрь с друзьями. Мы спустились вниз раньше них –
обедаем в углу за отдельным столом.
И вот лестница являет взглядам повернувшихся на шум Могучую
кучку. На лицах охотников побоев не видно. Как и все остальные,
вывели синяки, шишки, царапины зельями. Вчерашний инцидент ударил
по карманам небедствующей местной публики куда слабее, чем по
уязвлённому самолюбию. Жаться в таких мелочах тут не принято. Куда
двинутся прежде – к нам или к занявшей общий стол, установленный
заново в центре зала, шумной компании старожилов трактира,
возглавляемой четвёркой ронхийцев?
К последним ближе, но – слава звёздам – приветственный взмах
Китара заставляет охотников с Муна повернуть в нашу сторону. Я
толстым намёком тут же подтаскиваю соседний стол, сдвигая его с
нашим.
– Привет, драчуны! – по очереди пожимает нам всем руки Вепрь,
что следом за ним повторяют и остальные из Кучки. – Чего в угол
забились, как сраная знать? – кривится он, бросив взгляд на
уединившиеся у противоположной стены зала две пары, что косятся на
нас в пренебрежении вздёрнув носы.
– Нас за общим столом нынче больше не жалуют, – надувает губы
Китар. – Будто мы одни виноваты. Брых, вон, Олафа первым схватил за
грудки.
– Вон оно как… – мигом хмурится Вепрь. – Затаили обиду? Понятно.
Сейчас исправим. Готов извиниться?
– За что? – округляет мальчишка глаза. – Это Олаф всё начал.
Сами пусть извиняются. Как накинулись сразу. Я же, наоборот…
– Нас-то хоть за дураков не считай. Ты нарочно ронхийцев
подначил.
Понизивший голос Вепрь наклонился к столу.
– Вы там с Олафом о чём-то шептались, и, вдруг, он тебя зачем-то
подставить решил. Других будешь своей детской рожей обманывать. Не
для лишних ушей слова и уж точно не при страже было бы вчера
вспоминать, но ежу ясно, что ты ловко навет дурака на него самого
перекинул. Хотел, чтобы братья-медведи Олафу рога посшибали. Вместо
того, чтобы сгладить, специально разжёг. Никто мамок их шлюхами не
называл.