— Поберечь себя? — усмехалась она. — Для чего? И для кого?
Она стремилась занять себя каждую минуту: только так удавалось
отогнать черные мысли. О том, что в прошлом месяце младшим
чиновникам опять выдали жалование чаем и бумагой: в казне не
хватало денег… Что Хуанхэ разрушила дамбу и вновь разлилась,
затопила поля, посевы сгнили и голод вот-вот погонит новые орды
обезумевших крестьян в столицу, где их встретят такие же голодающие
горожане, которых невозможно накормить, как ни старайся… Что все,
кто был ей дорог, мертвы или канули в неизвестность, а у нее от
бессилия и отчаяния уже опускаются руки.
Последние дни осени выдались сухими и удивительно теплыми. Она
остановилась на мостике, ведущем из императорских покоев в ее
павильон, засмотрелась на зеленую воду, по которой неспешно плыли
рыжие и багряные листья. «Записки мертвых» — так называл их
какой-то поэт… Со дня пышного погребения императора Тогон-Тэмура
прошло всего три месяца. Может быть, это он зовет ее, тоскует по
своей Нян? Или то весточки от другого человека? Ведь тело господина
канцлера в Даду так и не доставили… Горестное известие во дворец
привез гонец генерала Хэ Вэйи, противостоящего армии повстанцев на
северной окраине империи. Евнух Пак сообщил страшную новость
императрице, но на днях, улучив момент, когда поблизости не было
посторонних ушей, признался: у него уже давно есть сомнения по
поводу гонца… Во-первых, незнакомый: генеральские гонцы служат
подолгу, во дворце бывают часто, а сменяются редко. Во-вторых —
прискакал гонец утром, а к полудню исчез и больше не появлялся.
Нет, никто его с новым поручением не посылал, это Пак выяснил
достоверно. И, что всего интереснее, никто его во дворце не знает.
Мол, достаточно генеральской тамги, а как парня звать да кто такой
— дело десятое. Самого генерала Хэ не расспросишь, он все еще с
войском…
— Госпожа, вас дожидается посетитель, — доложила дама Хен. —
Госпожа Ки… Императрица вздрогнула, словно очнувшись. Похоже, она
глубоко задумалась, раз верной придворной пришлось дважды окликнуть
ее.
— Опять соболезнующий? Скажи, я нездорова, никого не
принимаю.
В дни траура к ее покоям выстроилась очередь желающих высказать
свое сочувствие. Быстро выяснилось, что на самом деле их беспокоила
не безутешная вдова, а собственные перспективы при дворе нового
императора. После десятого визитера она велела гнать всех,
сославшись на плохое самочувствие.