– Здесь двести девяносто золотых. Это
выплата её долга и деньги на лечение. Ещё Каришку нужно поскорее
вывезти из этих сырых казематов и доставить в храм Латандера.
Карлик флегматично высыпал монеты на
стол и стал неторопливо пересчитывать. Затем смахнул большую часть
корольков в ящик стола. Оставшиеся монеты положил обратно в кошель
и бросил его мне.
– Больше Школе Воров она ничего не
должна. Как вы разберётесь между собой – меня не касается. За
лечение платить не нужно. В храм тоже не нужно, жрец уже всё
сделал. Всё, что требуется – это уход. С утра прикажу подогнать
повозку. Найди для неё какую-нибудь гостиницу поприличнее. Повязку
с ноги может снять через десять дней, но на занятия пусть не
спешит, пускай сперва нога заживёт полностью. Ты тоже можешь
пропустить несколько дней и помочь ей.
Когда я уже собирался выйти, меня
догнал голос начальника охраны:
– В следующий раз, если будет очень
богатая добыча, оплачивай долю Школы в ящик для жертвоприношений
внутри храма, только предупреди стоящего рядом служителя. Не знаю,
что ты смог украсть такого ценного, но рассказывают, что со стороны
смотрелось странно, когда нищему при входе кинули более тридцати
золотых.
Рано утром меня разбудил охранник
Школы и сообщил, что повозка готова. Я на руках отнёс Каришку и
осторожно уложил внутри повозки. Девушка не спала, но совершенно не
реагировала на происходящее. Кучера не было, мне пришлось самому на
ходу учиться управлять лошадью. К счастью, кобыла оказалась
послушной и сообразительной. Я отвёз девушку к «Боевому Единорогу»
и перенёс в свою комнату.
На какой-то момент Каришка пришла в
себя и узнала знакомое место. Слабым голоском она произнесла:
– Всё это зря. Я всё равно не смогу
выплатить долг и умру. Так сказала Фаэтта.
– Фаэтта ошиблась, – ответил я,
надеясь, что девушка меня услышит. – У тебя больше нет долга, и я
не позволю тебе умереть!
Но Каришка меня уже не слышала. Она была без сознания.
Следующие четыре дня я провёл возле
постели больной – по ложке вливал ей в рот питательный бульон,
поправлял подушку и периодически ненадолго ослаблял тугие повязки
на ноге, чтобы восстановить кровоснабжение. Каришка не приходила в
сознание и лишь периодически стонала и ворочалась, как будто
отбиваясь во сне от кого-то. В эти минуты мне оставалось только
гладить её по голове и успокаивающе говорить, что всё хорошо, я
выплатил долг, и ей больше на грозит рабство.