– Обокрали меня, Митрофан Иванович, – подхватился тот, прижимая шапку к груди, – Обворовали в собственном доме! Вот он!
– Ничего я у тебя не крал! – тут же ощетинился второй.
– Кто таков? – строго спросил исправник.
– Сосед он мой, Макин, – пояснил быстро Адащенко, – У, ворюга!
– Я тебе сейчас за «ворюгу»!
– А ну, цыц, оба! – рявкнул Новоселецкий, – В полицейском управлении сидите, не у кума на блинах!
И, скинув кафтан с шапкой, деловито уселся за стол. Пригладил усы:
– Лепихин! Доложи обстоятельно, что тут произошло?
– Со слов гражданина Адащенко, вчера он «разжился» спиртом. И позвал к себе соседа Макина. Спирт разбавляли водой и пили. Вскоре назюзюкались и уснули. Наутро Адащенко проснулся – ни соседа, ни спирта. Пошёл к соседу на разборку. Вот они друг друга и расписали «под хохлому».
– Так-ак. В чём был спирт? – спросил Новоселецкий.
– Вот в этом бидоне, – Иван указал на жестяной бидон, что стоял на столе.
Митрофан Иванович открыл крышку бидона, понюхал. Удивился:
– Так сюда, пожалуй, литр с лишним войдет. Адащенко! И где это ты так славно «разжился»?
Тот заюлил:
– У племянника купил.
– А племянник где взял?
– А это уж не моя забота. У его жинка в больнице работает.
– Ага! Выходит, спирт-то краденный! – сделал вывод исправник.
– Митрофан Иванович! Да как же можно? Вы же меня знаете, я не вор. Я на жисть честно зарабатываю. Я за спирт полтинник отдал. Вот истинный крест!
– Ладно-ладно, – шикнул на него Новоселецкий, – Сколь, говоришь, выпили-то?
– Так и половины не осилили! А утром я просыпаюсь – бидон пустой! И этого упыря дырка свист!
– Ну, а ты что скажешь, Макин? – обратился исправник к соседу.
– А то и скажу – не брал я евонного спирту. Выспался ещё до свету и домой ушёл.
– Врёт! – заверещал Адащенко, – Окромя его, взять было некому! Ко мне больше никто не заходил!
– Откуда ты знаешь, если спал? – поддел его Новоселецкий.
– Я… я… я чутко сплю! – нашёлся тот.
– Разрешите? – вступил в разговор Аладьин, – Скажите-ка, уважаемый Адащенко, а где была крышка от бидона, когда Вы проснулись?
– На столе лежала, – ответил тот. Взял крышку и положил её на столешницу, – Вот так. Нет! Вот так, – и перевернул ручкой книзу.
– Всё ясно, – констатировал Аладьин, – Никто у Вас спирта не крал. Вы его сами прозевали. Он за ночь испарился.
– Чего это? – не понял Адащенко.