– Напрасно, – улыбнулся Хотеновский, – Я ведь, тоже долгое время не женился и считал всех мужей несчастными рогоносцами или подкаблучниками. Но вдруг влюбился, как мальчишка! Жизнь вокруг изменилась. Стал видеть и чувствовать всё по-другому; как-то более радостно и многоцветно. Должен сказать, любовь приятным образом преображает человека. И с Надеждой Алексеевной я искренне счастлив.
Алопеус скептически улыбнулся краешком рта. Дмитрий Платонович, однако, заметил его усмешку и насторожился:
– Что? Что Вы хотели сказать?
– Я? – изобразил удивление Алопеус, – Нет. Ничего.
– Но я же видел!
– Поймите, не в моих правилах, сеять сплетни, Дмитрий Платонович…
– Договаривайте, коли начали! – потребовал князь.
– Одним словом, по Петербургу ходят разговоры, что, пока Вы ездили по Европе, у Вашей супруги случился роман с великим князем Александром Павловичем.
– Как Вы смеете?! – побагровел Дмитрий Платонович, хватая Алопеуса за отворот кафтана, – Не боитесь, что за такие слова я вызову Вас на дуэль?!
– Помилуйте, Ваша светлость, – растерянно улыбнулся Алопеус, мягко освобождаясь от цепких рук князя, – Какие сейчас дуэли? Кругом война, а мы с Вами на службе и при исполнении приказа. И потом, я лично совершенно не разделяю мнение светского общества. Мало ли что болтают! И супруга Ваша, Надежда Алексеевна, вполне добропорядочная женщина. Мой Вам совет – не берите в голову!
Хотеновский насупился и откинулся спиной вглубь кареты.
1798 год ноябрь-декабрь
Санкт-Петербург
Аннушка Лопухина в роли фаворитки императора была скромна и неприхотлива. Она не вмешивалась в государственные дела и не оказывала влияния на действия Павла во внешней политике.
Лишь иногда, по наущению Растопчина, просила за кого-нибудь из придворных, чтобы государь проявил милость или снисхождение в выборе наказании. Павел уступал просьбам Аннушки. А, если он противился, то стоило ей капризно надуть губки, и всё тут же выполнялось беспрекословно.
Дорогих подарков она не требовала; император итак безмерно осыпал её украшениями и нарядами. Воспитанная в строгости, она была не притязательна, и всякий раз смущалась очередной обнове или бриллиантовому колечку. И, выходя на люди, старалась быть умеренной в украшениях, и не демонстрировать своё привилегированное положение, которого искренне стыдилась.