…Старый граф Борис Иваныч,
гриб ты, высохший на нитке
Длинной жизни, – дай мне на ночь
поглядеть твои открытки.
Буквой «ЯТЬ» и буквой «ФИТА»
запряженные кареты —
У Царицы грудь открыта,
Солнцем веера согреты…
Царский выезд на охоту…
Царских дочек одеянья —
Перед тем тифозным годом,
где – стрельба и подаянье…
Мать твоя в Стамбул сбежала —
гроздьями свисали люди
С Корабля Всея Державы,
чьи набухли кровью груди…
Беспризорник, вензель в ложке
краденой, штрафная рота, —
Что, старик, глядишь сторожко
в ночь, как бы зовешь кого-то?!
Царских дочек расстреляли.
И Царицу закололи.
Ты в кладовке, в одеяле,
держишь слезы барской боли —
Аметисты и гранаты,
виноградины-кулоны —
Капли крови на распятых
ротах, взводах, батальонах…
Старый граф! Борис Иваныч!
Обменяй кольцо на пищу,
Расскажи мне сказку на ночь
о Великом Царстве Нищих!
Почитай из толстой книжки,
что из мертвых все воскреснут —
До хрипенья, до одышки,
чтобы сердцу стало тесно!
В школе так нам не читают.
Над богами там хохочут.
Нас цитатами пытают.
Нас командами щекочут.
Почитай, Борис Иваныч,
из пятнистой – в воске! – книжки…
Мы уйдем с тобою… за ночь…
я – девчонка… ты – мальчишка…
Рыбу с лодки удишь ловко…
Речь – французская… красивый…
А в открытую кладовку
тянет с кухни керосином.
И меня ты укрываешь
грубым, в космах, одеялом
И молитву мне читаешь,
чтоб из мертвых – я – восстала.