Вернувшись в свою квартиру, она прорыдала неделю, потом на смену слезам пришло какое-то отупение, перешедшее в полную пустоту. Дашке казалось, что она законченная неудачница. День за днем она механически занималась своими делами. Она пыталась отвлечь себя, с головой окунувшись в работу, но благодаря ее подруге и одновременно партнеру Рите их бизнес был налажен как часы. Бутики модной итальянской одежды приносили неплохой доход. Вмешательства ее практически не требовалось, и тогда, не найдя себе другого занятия, Даша впала в депрессию. Ее перестала интересовать личная жизнь. Она никуда не хотела ходить. Подруги периодически пытались вытащить ее то на чей-то день рождения, то на природу, то на концерт, но Дашка категорически отказывалась. Так продолжалось до тех пор, пока за дело решительно не взялась ее подруга Васька (так попросту называли ее все друзья, а по паспорту она носила имя Василиса), вернувшаяся из полугодовой стажировки в Австрии. Она сказала, что клин клином вышибают, что нужен хоть какой-то мужик, чтобы проснулся интерес к жизни, и потащила ее на новогодний корпоратив своей фирмы. А поскольку она работала в крупной инвестиционной компании, то основным контингентом там были мужчины. Так Даша и познакомилась с Максом.
Даша не строила иллюзий. Он был женат. Детей, правда, они с женой не завели, но тем не менее брак есть брак, каким бы он ни был. А вторым принципом Дашки было то, что на чужом несчастье своего счастья не построишь, поэтому разбивать чужую семью она не собиралась. Но Макс неожиданно стал таким нужным, желанным, а потом и любимым… Дашу разрывало на части от любви и осознания, что эти отношения никогда не смогут перерасти в нечто большее. Она чувствовала, что Макс скорее испытывает к ней привязанность, чем любовь. В какой-то момент она поняла, что ему очень удобно с ней: претензий она не предъявляла, истерик не закатывала, в интимной жизни у них тоже все было хорошо. Это понимание причиняло ей боль. Даша не хотела быть удобной, она хотела быть любимой. Она много раз пыталась разорвать эту связь, но Макс, видимо, не желал терять столь удобный вариант и каждый раз, выждав какое-то время, чтобы Дашка успокоилась, опять возвращался. Макс обладал даром убеждения. Весьма красноречиво он объяснял, что им нельзя расставаться, что он любит ее, что они нужны друг другу, и Дашка начинала колебаться. Может, потому что все еще любила его, может, просто хотела верить во все сказанное, а может, играло свою роль еще и то, что Макс стал ей практически родным, так долго это все тянулось. Новые отношения всегда пугали ее – еще неизвестно, что и как будет. Даша не умела долго сердиться, и каждый раз эти колебания приводили к тому, что она сдавалась под напором его «разумных» доводов.