«Женщину нашли мертвую в канализационном люке. Кто-то убил ее и сбросил туда», – ответила ей пожилая дама, держащая на поводке маленькую собачку, которая противно повизгивала.
Жгучий, липкий комок образовался где-то у Нины внутри, медленно поднимаясь вверх и подбираясь к горлу, он вызывал у нее чувство тошноты и неосознанного страха.
«Пустите меня, пустите, мне надо посмотреть! Пустите!» – вдруг громко и с надрывом заговорила Нина и вырвалась из толпы вперед, почти бегом направляясь к открытому люку.
Ее не удерживали. Она подошла, опустилась на колени и стала всматриваться в темную, пахнущую зловонной тиной глубину колодца. Кто-то посветил фонариком, и Нина истошно закричала.
На дне темного колодца в грязной вонючей жиже она увидела свою маму. Тело бедной женщины казалось совсем окоченевшим, одна нога согнута в колене, рука неестественно вывернута, голова откинута набок. Ее рот был слегка приоткрыт и казалось, что синюшные неживые губы застыли во время отчаянного крика.
«Убита ударом по голове, кровь запеклась в волосах», – услышала Нина чей-то голос и попыталась убежать.
Она отскочила от этого страшного места, но тут же споткнулась, упала навзничь и начала отчаянно рыдать, понимая, что сейчас с ней случится истерика.
Ее подняли и повели к машине «Скорой помощи», неизвестно зачем прибывшей сюда. Помогать тут было некому, разве что несчастной Нине.
С этого момента ее жизнь превратилась в сплошной кошмар, состоящий из череды вопросов, расспросов, допросов, между которыми бедная женщина иногда впадала в тяжелое забытье. Потом она очутилась в больнице как пациент с тяжелейшим нервным расстройством, с перерезанными венами при попытке самоубийства.
В таком состоянии Нину, якобы совершенно случайно, обнаружила Алиса, пришедшая к ней домой, чтобы «чуть-чуть поддержать морально», как она сама выразилась.
«Да что вы за люди за такие?» – говорила она Антону. – «Бросили человека на произвол судьбы в таком горе и даже помочь ничем не хотите. Нина же не виновата ни в чем, ты ведь это понимаешь».
Но Антон ее и слушать не хотел. Он гневно возражал:
«Я не верю, что она была не в курсе всей этой чудовищной авантюры. Она все знала и молчала. Мамочку покрывала!»
«Антон, это все твои домыслы, поэтому оставь их при себе», – не соглашалась с ним Алиса и несколько раз ходила навещать Нину.