– Мама тогда работала в госпитале. Нас у неё уже было шестеро. Отец в плену, на своей исторической родине. Каждый день мама приносила из госпиталя, где она работала сестрой милосердия, что-нибудь съестное. Вот и сегодня, на столе стоит знакомый синий в белую крапинку бидон. Я залезаю на табурет, приоткрываю крышку и окунаю палец в его содержимое.
Палец окрашивается в розовый цвет.
– Щи, только и успела произнести я, как в окно стукнули.
– myter! От испуга я чуть не опрокинула бидон.
– Мама, кто-то стучит в окно
Мать кинулась к двери.
– Кто?
– Das ist Христиан!
Мама прижала руки к груди и застыла на месте, дети как заворожённые смотрели на неё.
– Мам, опять пропищала я: Кто это?
– Отец вернулся, дёрнув дверной крючок, ответила та.
Какая тут началась суета. Сбежались соседи. Стали собирать на стол. Я стояла и смотрела, как из тряпиц, принесённых за пазухой появлялись: варённые яйца, куски сала, хлеб, пучки зелени. Во главе стола мама взгромоздила огромный бутыль с мутной жидкостью. Пришедшие расселись, все знали, где был только что вернувшийся. Всем было интересно, что он скажет.
Христиан начал с конца, с того, что на границе у него отобрали почти всё, на что были потрачены заработанные деньги. Но, несмотря на это, предстал он перед нами в сером костюме тройке, при галстуке и в шляпе, а в нагрудном кармане лежали золотые часы на цепочке и вышеописанное фото.
У меня уже стали слипаться глаза, когда мама вдруг вспомнила про своих младших ребятишек и разлила им по тарелкам остывшие щи.
Я взялась было за ложку, но есть расхотелось… Отец, увидев свою младшую, спящую за столом, взял меня на руки и отнёс на кровать в угол комнаты.
Я открыла глаза, среди папиросного дыма и приглушённых голосов выделила один.
– Здесь, не исчез, отвернулась к стенке и провалилась в сон.