– Господи, я – то откуда знаю? Мне нет до этого никакого дела! Тебе, тем более. Тоже мне, Шерлок Холмс!
Спустя полчаса они пили чай на кухне. Чайник был так же начала прошлого века. На деревянном столе стояли вазочки с пряниками, печеньем и мармеладом. Котёнок спал, наевшись сметаны.
– Как его назовем? – пробубнила Рита, зевая так, что если б предмет вопроса сидел по близости, то необходимость придумывать ему кличку отпала бы, так как у него случился бы разрыв сердца.
– Рыжик.
Вместительный белозубый рот захлопнулся с элегантным щелчком, как дверь «Мерседеса».
– Рыжик? Почему Рыжик?
– Так он ведь рыженький! – объяснила Света, несколько удивлённая удивлением собеседницы.
– Ну и что? Тебя ведь Русалочкой не назвали, хотя ты – русая. Имя должно либо отражать внутреннюю сущность, либо не отражать ничего. Иначе оно звучит оскорбительно. Ему, может, вовсе не нравится, что он – рыжий.
– Ну, тогда – Васька.
Рита опять была недовольна.
Задумчиво набив рот кондитерскими изделиями и перемолов их с хрустом, она поморщилась.
– Что за Васька? Какой он Васька тебе? Мюрат.
– Мюрат? Почему Мюрат?
– Это очень странный вопрос. Ты точно историк?
– Да знаю я, кто такой Мюрат, – рассердилась Света, – любимый маршал Наполеона, неаполитанский король, храбрый идиот.
– И что тебе не понятно?
Света сказала, что ей всё ясно. И что она всем довольна. Вскоре они разошлись по комнатам. Было два тридцать пять.
Переложив вещи из сумок в шкаф и комод, Света застелила диван, разделась, очень внимательно осмотрела часы и, выключив свет, нырнула под одеяло. Диван со скрипом принял её в объятья. Через пять минут раздалось «Ку-ку!».
– Сумасшедший дом, – ответила Света сквозь полусон. Ей было тепло и мягко. Рядом кто-то стоял. Не Мюрат. Не Рита. И не кукушка. Казалось, кто-то вышел из зеркала. Но открыть глаза уж не было сил. Власть ночи в этих стенах была беспредельна.
Надевая утром пальто, Света обнаружила в боковом кармане комплект ключей. Мысленно поблагодарив Риту, которая, судя по нагретости чайника легла спать только что, и, погладив рыжего, она вышла. По лестнице поднимались две нарумяненные морозом женщины лет за сорок. Одна вела на поводке таксу в жилетке, другая – дога в комбинезончике. Запирая дверь, Света поздоровалась. Ей ответили весьма холодно.