, верните нам ее невредимой, – Марко поднял глаза от листа. Он плакал, и ему пришлось остановиться, чтобы вытереть слезы, прежде чем читать дальше. Энн всхлипывала рядом с ним, глядя на море лиц.
– Мы понятия не имеем, кто мог украсть нашу прекрасную невинную девочку. Мы просим вашей помощи. Если вы что-нибудь знаете, что-нибудь видели, пожалуйста, позвоните в полицию. Мы предлагаем внушительное вознаграждение за информацию, которая поможет вернуть нашего ребенка. Спасибо.
Марко повернулся к Энн, и они упали друг другу в объятия под вспышки камер.
– Какова сумма вознаграждения? – выкрикнул кто-то.
Никто не понял, как так получилось, но вскоре после встречи со СМИ к детективу Расбаху в гостиной подошел полицейский, который держал, зажав между двумя пальцами в перчатке, бледно-розовое боди. Взгляд каждого в комнате – детектива Расбаха, Марко, Энн и ее родителей, Элис и Ричарда, – застыл на маленьком предмете одежды.
Первым тишину нарушил Расбах.
– Где вы это нашли? – спросил он отрывисто.
– О! – вырвалось у Энн.
Все отвернулись от полицейского с розовым боди в руках, чтобы взглянуть на Энн. Кровь отлила от ее лица.
– Оно было в корзине для грязного белья в детской? – спросила Энн, вставая.
– Нет, – ответил полицейский с боди. – Оно было под подстилкой на пеленальном столике. Мы не заметили его при первом обыске.
Расбах пребывал в крайнем раздражении. Как можно было не заметить?
Энн покраснела. Она казалась растерянной.
– Простите. Я, наверное, забыла. В этом боди Кора была вечером. Я переодела ее после последнего кормления. Она на него срыгнула. Давайте покажу, – Энн подошла к полицейскому и протянула руку к боди, но полицейский сделал шаг назад.
– Пожалуйста, не трогайте, – попросил он.
Энн повернулась к Расбаху:
– Я сняла с нее это боди и переодела в другое. Я думала, я бросила его в корзину для белья рядом с пеленальным столиком.
– Значит, описание, которое у нас есть сейчас, неверное? – спросил Расбах.
– Да, – признала Энн растерянно.
– Тогда во что она была одета? – спросил Расбах. Энн медлила с ответом, и он повторил: – В чем она была?
– Я… я не помню точно, – ответила Энн.
– Что значит, вы не помните? – настаивал детектив. Его голос звучал резко.
– Я не знаю. Я немного выпила. Устала. Было темно. Последнее кормление я делаю в темноте, чтобы она не до конца проснулась. Она срыгнула себе на одежду, и когда я меняла подгузник, сменила и боди, все в темноте. Я бросила розовое в корзину – как я думала – и достала новое из ящичка. У нее их полно. Я не знаю, какого цвета, – Энн чувствовала себя виноватой. Но детектив явно никогда не переодевал ребенка посреди ночи.