К
такому повороту Ника оказалась не готова, поэтому жалобно
всхлипнула и попыталась отступить, но он поймал ее за локоть и
дернул к себе.
—
Понятно? — повторил с нажимом.
Дождался, когда она сдавленно кивнет, и
оттолкнул от себя:
—
Теперь проваливай!
Едва сдерживая рыдание, она выбежала из
комнаты, пообещав себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не
позволит ему узнать правду.
***
Утром, едва Доминика проснулась, к ней в
комнату постучались.
—
Уходите, — проворчала она, сама не понимая своего голоса. Он был
все таким же ужасным, как и прежде, — я никого не хочу
видеть.
Это была сложная ночь. Полная разочарования,
слез и обиды. Ника все думала о тех, словах что ей в лицо бросил
жестокий кхассер, и каждый раз кололо где-то глубоко-глубоко. Она
не любила лечить саму себя — это забирало слишком много сил, но
сейчас была готова и на это. Правда боль сидела так глубоко, и не в
теле, а в душе, что магия Высшей оказалась бесполезна.
Стук повторился. В этот раз
настойчивее.
—
Надоели, — прошипела она и, скатившись с кровати, поковыляла к
двери.
Увидев зеленую кожу и длинный нос, девушка,
стоящая на пороге, испуганно отшатнулась и охнула, зажимая себе рот
рукой. Но в этот раз Ника даже не подумала прикрываться. Наоборот
встала, нагло подбоченившись, так, чтобы гостья смогла рассмотреть
ее во все красе.
—
Я одежду принесла, — заикаясь проговорила служанка и бочком
протиснулась в комнату, — кхассер велел найти вам все необходимое.
Здесь белье, платье, теплые чулки, обувь. Даже ольховый гребень. А
еще он сказал, что вам скоро пора отправляться в путь и приказал
вас накормить…
Забота Брейра ее не впечатлила, поэтому она
раздраженно указала сначала на стул, а потом на дверь, требуя,
чтобы ее оставили в покое. Девицу не надо было просить дважды. Она
поспешно положила стопку одежды и убежала, уже представляя, как
будет рассказывать подружкам о жуткой постоялице. Точно ведьма! Вон
какая страшнющая.
Тянуть время и капризничать не было смысла.
Поэтому Доминика послушно оделась: натянула простую хлопковую
сорочку, темно-зеленое шерстяное платье, которое еще больше
подчеркивало ее собственную «красоту», кое-как причесалась.
Покрытые мороком волосы выглядели просто
ужасно. Жесткие, непослушные, свисающие неопрятными патлами.
Пришлось от старой рубашки отрывать кусок подола, делать из него
ленту и заплетать косу.