Ордынцев знал, почему его отпустили, но пока не ведал, зачем. Против его умерщвления проголосовал всего один из членов тройки. Вернее, одна.
Надо было идти домой, на Успенскую. Или бежать. Только некуда. И еще, пока он здесь, есть шанс спасти кого-то из друзей.
И Ордынцев побрел. Сейчас – раннее утро, шесть. Скрываться нет смысла, найдут все равно, и тогда пощады уже не будет. Ему было сказано – явится сюда, в дом Жданова к полудню, в кабинет № 22. Сказать на вахте, что к товарищу Вихману. Там все объяснят.
Где-то вдалеке постреливали, обычное дело. В квартирке на Успенской было пусто. Роза и Иван далеко. Есть надежда, что они в безопасности. Одетым Николай повалился на складную железную немецкую кровать и забылся на четыре часа тяжелым сном.
II
20 июня 1919 года. В одесской чрезвычайно комиссии
– Здравствуйте, я к Вихману – Ордынцев протянул повестку красноармейцу-часовому. Тот молча взял бумажку с треугольной печатью, осмотрел ее с двух сторон, отдал обратно и показал большим пальцем в сторону вестибюля – «Иди туда, на третий!»
Здание было хоть и трехэтажное всего, но высокое, очень красивое, в нем до революции жили состоятельные господа. Кабинеты товарищей чекистов разместились по квартирам.
На лестничных клетках стояли ломберные столики, разные, очевидно найденные в занятых жилищах, возле каждого в вольных позах стояли красноармейцы с винтовками.
– Стоять! – гаркнул дежурный по третьему этажу, – Руки! – Николай послушно поднял обе. Не снимая винтовки с плеча, красноармеец сноровисто пробежался пальцами по телу посетителя. Было ощущение, что от плеч до щиколоток быстро прошмыгнули два огромных волосатых паука-прицеяда.
– К кому? – во рту рядового чекиста блеснула фикса.
– К Вихману – не опуская рук ответил Ордынцев.
– Пропуск!
– Он в кармане, – вот, в правом боковом…
– Покажь!
Николай осторожно достал правой рукой бумажку с треугольной печатью, левую пока опускать не рискнул.
– Иди и стой вон там, третья дверь. Выйдет оттуда баба, тогда заходи! – распорядился часовой и снова встал у столика.
На двери апартаментов № 22 была кнопками прикреплена рукописная табличка «тов. Вихман», без указания должности.
«Хуже нет – ждать и догонять» – вспомнилась бабушкина поговорка минут через двадцать бездумного стояния. Однако все когда-нибудь кончается, дверь открылась, и знакомый женский голос произнес: «Ордынцев, зайдите!»