Руководство школы давным-давно предоставило преподавателям право
самим обустраивать свое жилище, пусть даже временное. Поэтому в
гостиной была навалена горой мебель на все случаи жизни. Облезлый
лак, сломанная ножка, вспучившаяся краска, – определённо, тут
собрались заслуженные ветераны хогвартского интерьера, испытанные
многократными чарами Трансфигурации.
Снейп оценил иронию момента: нужно всего лишь превратить рухлядь
во что-то подходящее, но, дракл побери, во что именно? Он никогда
не обращал особого внимания на быт, привык к готовому жилью, будь
то факультет или родительский дом. А теперь все-таки придется
сотворить нечто более или менее похожее на обстановку.
В памяти вдруг всплыли рождественские каникулы — первые после
окончания школы. Именно тогда Люциус Малфой по какой-то случайной
прихоти пригласил бывшего факультетского товарища провести
праздничные дни в своем родовом поместье.
Малфой-мэнор запомнился Северусу как одно нереальное, сказочно
роскошное видение. К тому же богач на время оставил свою
чистокровную заносчивость и общался с плебеем-полукровкой на
равных. Правда, миссис Малфой с первой же минуты обдала знакомого
своего мужа целым котлом ледяного презрения, но Люциус весело
подмигнул обескураженному Северусу, подхватил под локоть и, утащив
в другую комнату, шепотом объяснил, что Нарси сейчас нервная,
потому как они ждут появления наследника.
Первые дни Снейп старался не попадаться на глаза раздражительной
особе, а потом, расспросив домовиков, узнал, что госпоже
нездоровится по утрам. Стребовав с Малфоя дорогущие ингредиенты, он
в несколько часов изготовил усовершенствованное Успокаивающее
зелье, которое не только снимало неприятные симптомы, но и было
безвредно для ребенка. Нарцисса оттаяла, и остаток каникул прошел
так, что лучше и желать нельзя.
Зельевар усмехнулся своему внезапному воспоминанию и в
ностальгическом порыве трансфигурировал пыльного трехногого
инвалида в роскошное кресло, ножки и подлокотники которого украшала
прихотливая резьба, а сиденье и спинка мерцали золотым шитьем по
небесно-голубому бархату. В особняке Люциуса оно смотрелось бы
неплохо, но здесь, в небольшой комнате с единственным окном кресло
походило на раздутую от спеси жабу. Он уже собрался произнести
формулу возвращения в исходное состояние, но тут в дверь осторожно
постучали.