— У юных дев настроение меняется, точно погода в апреле, —
усмехнулся Кровавый Барон.
— Угу... у кого настроение, а у кого — визит к директору
утром... На который я по их милости попаду не выспавшись! — Снейп
устало потер ладонью лицо и повернул к выходу. — Но вы правильно
сделали, что разбудили меня.
— Надеюсь, до утра больше ничего не случится, — кивнул призрак,
исчезая в стене.
Не успел человек сделать и двух десятков шагов, как привидение
вновь окликнуло его.
— Северус... В мужской спальне несколько пустых кроватей. Я
проверил уже, мальчиков в пределах факультета нет. Может, попробуем
добудиться Слагхорна?
Полутемный коридор подземелья огласился длинным заковыристым
ругательством. Барон с видом знатока важно приподнял брови.
— Неплохо. Напомни потом, покажу тебе несколько старинных
забористых оборотов. Так что будем делать?
— Водворять идиотов на место, — прорычал Северус. — Кажется, я
догадываюсь, где они могут быть. Идемте к кухне.
Кухня, в которой домовые эльфы стряпали на все население
Хогвартса, также находилась в подземелье, но вход туда располагался
рядом с Главным залом. Пока шли, Снейп с укором заметил своему
спутнику:
— Жаль, что вы так же тщательно не проверяете спальню девочек...
Тогда бы Крэбб удалось перехватить раньше.
— Это исключено! — возмутился призрак. — Как я, мужчина и
джентльмен, могу зайти в девичьи покои?!
— Да, я не подумал об этом, — предпочел не спорить человек.
Рядом с кухней располагалась небольшая комнатка, где домовики с
незапамятных времен хранили разный хлам и пустую тару. Дверь тут не
запиралась, потому как едва ли кому-нибудь могли понадобиться
ведра, пустые бочки и стеклянные банки из-под варенья. Зато у
чулана была общая стена с печью, и многие поколения студентов,
особенно не избалованные теплыми помещениями слизеринцы, приходили
сюда посекретничать и погреться. Согревающие чары — это, конечно,
хорошо, но живого тепла от очажного огня ничто не заменит... К тому
же иногда удавалось стянуть у поваров что-нибудь съестное.
На прочном стеллаже, примыкавшем к той самой стене, сидело
пятеро: Макнейр, Джагсон, Долохов, Уилкис и Треверс. На
перевернутую бочку был водружен масляный светильник, отбрасывающий
причудливые тени на ряды глиняных горшков и медных кастрюль.
Сидящие передавали друг другу бутылку, от которой отхлебывали по
очереди. Еще одна бутылка, пустая, стояла у ног Джералда Треверса,
сидевшего ближе всех к двери.