Насколько я помню, моя первая «персональная» выставка состоялась летом 1964 года, когда я отдыхал в пионерском лагере «Березки» по Ленинградской дороге. Лагерь располагался на территории бывшей помещичьей усадьбы, там был красивый пруд с островом посередине и старинная сосновая аллея, но сам помещичий дом не сохранился, на его месте стоял новый, бревенчатый, двухэтажный, в котором мы и жили. Будучи в пионерском лагере, я только и делал, что рисовал и читал, читал и рисовал, иногда с неохотой отвлекаясь на всякие мероприятия, поэтому в моей памяти лето – это запах леса и старых книг, перемешанный с «химозным» запахом туши и гуаши. Я постоянно, независимо от погоды, пропадал в изокружке – рисовал, лепил, выжигал, делал стенгазеты, и в результате удостоился выставки. Помнится, экспозиция состояла в основном из рисунков пером и тушью, изображавших рыцарей на лошадях, гладиаторов и мушкетеров (начитался), а гвоздем выставки была довольно большая скульптура из пластилина – бородатый партизан с автоматом и пальма на острове, контурами напоминавшем Кубу. Выставка имела некоторый успех, особенно у лагерного начальства, и я был удостоен высокой чести спустить флаг лагеря на вечерней линейке (наверно, за актуальность темы, тогда в Советском Союзе был «кубинский бум»). Я до того иногда зарисовывался, что однажды изобразил в стенгазете карту СССР, включив в нее всю Скандинавию и большую часть Западной Европы, за что ненадолго получил прозвище «Захватчик». В конце смены, зная мою любовь к книгам, мне подарили две небольшие книжки «Рафаэль» и «Давид» за активное участие в изокружке. Я берегу эти книжки – мои первые книжки по искусству, заработанные пером и кистью.
Сейчас можно сказать, что с тех пор никаких наград (кроме тумаков) я не получал, да никогда к ним и не стремился. А вот в 1999 году на открытии выставки «Четверо в центре» на Кузнецком Мосту – 20, на которой я выставил около тридцати работ, сын одной моей знакомой, адвокат по уголовным делам, случайно пришедший на вернисаж, подарил мне роскошный букет цветов, сказав при этом: «Общаясь с бандитами и убийцами, я уже стал думать, что другого, чистого и светлого мира уже нет. А он все-таки есть!» Наивно, но трогательно.
* * *
Мне не интересно детское творчество – за ним еще не стоит судьба художника.