Он не знал, кто такая София Бринкман – Томми никогда ему о ней не рассказывал. Наверное, это к лучшему: легче будет выполнить заключительную часть задания. Одно было ясно: Янссон опять взвалил на него самую грязную работу.
Эдди записал все, что услышал. Смысл отдельных реплик постепенно прояснялся. Их было вполне достаточно – во всяком случае, для того, чтобы понять: София Бринкман здорово влипла.
Боман расслышал имена Гектора Гусмана и Гуниллы Страндберг, которая вела расследование против него и была убита. Ее застрелил коллега по имени Ларс Винге. В разговоре всплыло еще одно знакомое название: ресторан «Трастен», где развязалась бойня. Эдди читал об этом в газетах. Но о ней там ничего не было… О Софии Бринкман.
* * *
Ивонна смотрела в пустоту перед собой. Руки ее лежали на кухонном столе.
– Арон, правая рука Гектора, – продолжала София, – не знал, как вести себя со мной, пока шеф в коме. Я знала слишком много и тем самым представляла угрозу для всей организации и для него лично. Не будь я подругой Гектора, он давно со мной расправился бы. – Взгляд ее затуманился, и воспоминания хлынули с новой силой. – Он втянул меня в эту организацию. Заставил работать на них, чтобы всегда иметь меня перед глазами.
Взгляды женщин встретились.
– Я жила двойной жизнью: разъезжала по миру, заключала сделки от имени Гектора, лгала его компаньонам. И все ради того, чтобы сохранить жизнь себе и Альберту. Я каждый день молилась о выздоровлении Гектора. Если б он умер, Арон первым делом убил бы нас обоих. Наши с Альбертом жизни зависели от его состояния.
София замолчала. Звуки летней природы за окном снова навеяли воспоминания. В кроне ели заливался черный дрозд, ему подпевали другие птицы. Когда-то София умела подражать им, отец научил ее. Но теперь, конечно, забыла.
– На самом деле все просто, – сказала она.
– Что просто? – не поняла ее мать.
– Все это… Жизнь.
Рат снова зарычала; Ивонна снова шикнула.
– Для большинства людей это так, – ответила она на замечание дочери. – Все переменится, вот увидишь.
«Все переменится» – эти слова накрепко засели в голове Софии.
– Я старею, – добавила хозяйка дома и прокашлялась. – С возрастом жизнь меняется. Краски и воспоминания блекнут и в то же время становятся яснее. Я не могу найти этому объяснения. – Ивонна отвернулась к окну и прищурилась – Но нам с тобой пришлось принести жертву.