- За мной! – скомандовал он и пошел
дальше, держа пистолет стволом вверх. Супермен хренов, возомнил о
себе невесть что, наверняка, думает отличиться перед начальством,
взяв пилота, а мы так, для поддержки.
Перепрыга со своей винтовкой уже
топал за ним следом. Его большие уши, как локаторы, ловили все
посторонние звуки, периодически отвлекаясь то на пение птиц, то на
далекий вой волков.
Я был недоволен ситуацией, но
выполнял приказ. Мне казалось, что взять летчика – это ерунда,
ненужное дело. Зачем он сдался? Это же не немецкий генерал с
портфелем, полным секретных планов. Лучше бы мы остались и помогли
как можно скорее отправить состав дальше.
Но нет, мы под началом майора премся
и премся сквозь бурелом, и я вовсе не был уверен, что он взял
правильный след.
- Тут он, ребята, я нюхом чую! –
майор завертел головой влево и вправо, потом, наконец, выбрал
нужное направление, и мы пошли за ним, буквально через минуту
вывалившись на широкую поляну, в центре которой высилось одинокое
могучее дерево.
И, конечно, по всем законам подлости,
именно на кроне этого дерева зацепился купол парашюта, а немецкий
летчик, одетый в темный комбинезон и защитный шлем, висел в десяти
метрах над землей, яростно болтая ногами, обутыми в кожаные сапоги,
схваченные у голенищ железными пряжками. Отцепить лямки и попросту
спрыгнуть вниз он не мог – слишком высоко, но и до ближайших ветвей
со своей позиции не дотягивался. Вот и трепыхался, подвешенный на
стропах, как кукла в театре Карабаса Барабаса.
- Вот он, голубок! – довольно
прошептал майор. – Пригвоздился!
Небо начало светлеть, и это сыграло
на руку немцу. Едва мы показались с краю поляны, как он со своей
высоты увидел нас, сбросил с рук перчатки и тут же открыл огонь из
пистолета, высадив в нашу сторону весь магазин.
Стрелять с такой позиции ему было
дико неудобно, и все пули прошли мимо, но Перепрыга на всякий
случай залег в траве, прикрыв голову руками. Мы с майором
переглянулись и синхронно кивнули друг другу.
Воспользовавшись моментом, когда
немецкий летчик менял магазин, мы бросились к дереву и оказались
вне досягаемости выстрелов. Крона и массивный ствол надежно
укрывали нас от пуль, но и добраться до летчика мы не могли.
Я подумал было, не заговорить ли с
фашистом по-немецки, но тут же отказался от этой идеи. Никто не
знал, что я отлично владею языком врага, и делать этот факт
достоянием общественности я не желал. По крайней мере, сейчас.