Хобба схватил его за гриву и потянул к земле.
– Ты такой веселый, – прошипел он в лицо улыбающемуся. – Хотел бы я на тебя посмотреть, когда с ним встретишься… Его так прозвали за то, что вождь пробил копьем его сердце насквозь… Как видишь, он все еще жив и здоров… Обнялся со смертью, и все нипочем…
Истекающий Сиропом выкрутился из лап Хоббы, ударив по ним, и, ругнувшись, примкнул к другим воинам, что уже разбредались по манежу.
– А мой сын ничего себе не свернул?
– Мне сказали, застрял в своей же портупее и висел над рвом, – ответил Обабро, – словно ощипанный каплун на прилавке Жадного Гнада… Но не вини его за это – неудача так сработала, а могло быть и хуже…
– Он посвящение прошел? – Жигалан уже с трудом сохранял невозмутимость в голосе.
Обабро выдержал паузу, насладившись звенящим ожиданием Бьющего в Грудь.
– Он то прошел. Но его дружок нет. Он все никак не мог расстаться с мертвым телом, сидел с ним, как с возлюбленной… Хотя старшие поручили разделывать тушу именно ему… Мы с Хоббой пришли туда в компании Вогнана и этого скунса Далика уже под утро, так он все продолжал с ним сидеть… Утешающим Мертвых его прозвали – заслужил, не поспоришь, – и пнули под зад, чтоб домой бежал и отсыпался… Старшие сами разделали тушу, а Хобба вон как решил себя побаловать…
Воин Хобба грузно извернул свой зад и снял с пояса свой малый круглый щит. На обшитом войлоке красовалось сморщенное и выхолощенное лицо с безгубым и уродливо раскрытым ртом.
Жигалан тяжело вздохнул.
– А если мой сын его узнает?
– Так тем лучше для него самого, – вытаращил глаза Обабро, будто удивляясь, как этого можно не понимать. – Тем быстрее он сообразит, что тут к чему. Глядишь, тоже в наш взвод попросится…
– В воины идут только зрелые мужи…
– И то верно. Кто мог из наших воином стать, тот уже давно надел кирасу. А из чужих не берем. Да и сами семей не заводим… Мы – люди бессемейные, ведь все знают, насколько служба наша полна смертельного риска, – забулькал от смеха Обабро. – Негоже заставлять сердца жен и детей обливаться кровью, пока мы несем караул…
Жигалан промолчал, подымая с настила свой акинак и вбрасывая его в ножны.
– Но с тобой случай особый вышел, да… Зачем ты вообще под венец лез? Как теперь отделаешься от своего мальчонки?
– Наверное, так же, как и твой отец от тебя когда-то, – подумав, процедил Бьющий в Грудь. – Если так же будет лезть, куда его не просят.