***
— Доброе утро, Анна Степановна.
— И вам, Илья Борисович. Кофе?
— Да, спасибо.
Год назад мне понадобилась помощница, сам не тянул.
Из нескольких кандидатов больше всего по шустрости, опытности и возрасту
подошла пятидесятилетняя Швецова Анна Степановна. И сейчас я готов был пойти на
любую хитрость, любые уступки и плюшки для неё, только бы она и дальше работала
со мной. Уникальная женщина!
— Ваш кофе.
— Спасибо. Напомните, во сколько собрание
акционеров?
— Ровно в десять. Ваш отец уже звонил.
Я демонстративно закатил глаза, вызвав милую улыбку
Анны.
— И что он хотел? — взял небольшую чашку и подошёл к
панорамному окну.
Вид, как всегда, был шикарный. «Сити» жил своей
жизнью, а я был её частью. Здесь исполнялись мечты и рушились жизни. Наш
холдинг снял огромный офис с десятком кабинетов, мне же достался самый
маленький, но до чёртиков уютный.
— Узнал ваше расписание на сегодня и ближайшие дни.
— Не сказал зачем?
Конечно не сказал. Глупо было спрашивать. Но слабая
надежда теплилась. Анна Степановна покачала головой и перешла к звонкам.
Ближе к назначенному времени у меня стало тянуть под
ложечкой. Странно, такое было впервые. Я был полностью готов к бою, но хреновое
предчувствие даже возле большого конференц-зала не отступило. Впервые за долгое
время в статусе исполнительного директора я трясся, как зелёный штатный
сотрудник.
— К чертям всё! — сжал папку и открыл матовую
стеклянную дверь. — Доброе утро, господа!
— Илья Борисович, начнём, как прибудет Алексей
Матвеевич, — не глядя в мою сторону, пробасил мой дражайший папа.
— Хорошо, подождём. Как поживаете, Фёдор
Александрович?
Тучный мужчина повернулся в мою сторону и недовольно
махнул рукой. Но только он хотел начать повествование о своей нелёгкой жизни олигарха,
как ожил его мобильный. А вскоре появился тот, кого все ждали. Взрослые
солидные дядьки обменялись любезностями. Секретарь расставила по чашке крепкого
кофе и стакану воды. Я внимательно следил за каждым, гадая, какой настрой у
богатеев. Но моё неприятное предчувствие продолжало расти, что уже даже немного
бесило.
— Мы можем приступать? — не выдержал и подал голос.
— Да, Илья Борисович, мы вас внимательно слушаем.
Следующие полчаса я красочно распинался, с каждой
минутой чувствуя себя сопливым мальчишкой. И если кто-то из присутствующих меня
слушал, то по лицам было не разобрать. К концу мой математически-экономический
монолог с кучей графиков на проекторе нагло прервал отец. Поджав губы, сел в
своё кресло и уставился на него, пряча под большим, из красного дерева столом
кулаки.