Бывшие. Любовь-ненависть - страница 9

Шрифт
Интервал


- И что ты предлагаешь?

- Уволься. А лучше сразу свали.

Я сжимаю губы, злость топит вместе с обидой, сохранять ясность ума сложно. Но я обязана. Качаю головой.

- Я не уеду.

Мирон вздергивает бровь, словно не ожидал такого ответа.

- Уедешь, - улыбается, но от такой улыбки может только дрожь по всему телу идти. Я напрягаюсь почти до болезненного.

- Нет. Извини, что влезла в твою жизнь. Больше не повторится, я же сказала. Просто оставим друг друга в покое, окей?

Не дождавшись ответа, отворачиваюсь и тяну ручку.

- Я все равно узнаю, зачем ты вернулась, Грановская, - летит мне в спину. Каждое слово бьет под левую лопатку, заставляя сердце отчаянно биться о ребра.

- Узнаю и все сломаю.

Я поворачиваюсь, сдерживая предательские слезы. Пусть топчет меня, хоть в пол, хоть в самый ад. Лишь бы не мешал.

- Ты этого не сделаешь.

Мирон снова улыбается, в его глазах ясно читается, что он считает меня дурой, раз я такое говорю.

- Ты этого заслуживаешь, разве нет?

Я быстро покидаю квартиру. С трудом заставляю себя не хлопнуть дверью. Давлю на кнопку лифта снова и снова, чуть ли не бью по ней, хотя она сразу засветилась зеленым. В глазах слезы. Заслуживаю этого? Разве заслуживаю? Нет. Нет.

Ясно понимаю: Мирон меня ненавидит. Зря я надеялась, что спустя десять лет ему станет плевать. Кажется, никогда не станет.

Одно воспоминание о холодном взгляде снова вызывает дрожь. Обхватываю себя руками, пока лифт везет меня вниз. Когда-то все было иначе. Он смотрел на меня иначе.

- Что? - спрашиваю, перестав жевать.

Тимка сбежал на балкон покурить, хотя я сто раз говорила, что если мама учует запах сиг, то убьет его. Вот прямо реально убьет.

Мирон сидит напротив меня, перед ним чашка чая, который он не пьет. А я вернулась со школы и активно ем. Я уже привыкла к Мирону. Он тусуется у нас каждый день. После школы они с Тимкой идут сначала сюда, а потом сваливают до позднего вечера.

Мирон все еще загадка для меня. Он действительно из другого мира. Тимка говорит, что его отец жутко богат. Тем более непонятно, почему Мирон тусит в нашей квартирке, ест дешевую еду и пьет невкусный чай.

- Ты такая худая, - замечает Мирон, склонив голову набок, - а щеки пухлые, как у хомяка.

Я краснею, поперхнувшись, начинаю кашлять. Мне стыдно, душно, жарко и хочется провалиться под землю. Чертовы щеки. Просто у меня такой тип лица. Что с этим поделать? Я же не виновата, что эти щеки никуда не деваются.