— Почти, — проговорила сестра, делая почти то же самое, но
только глядя себе под ноги. — Только переход из Лимба в Паталу
находится под ногами. Вроде бы так.
Я посмотрел на свои ноги, но ничего особенного не увидел. Дело в
том, что низ в потустороннем мире скрывался в тенях сумрака и
разглядеть там что-то конкретное было очень и очень сложно. Но тут
мне показалось, что я увидел нечто отличающееся от всего
остального.
— Он выглядит, как люк? — спросил я, нагибаясь и рукой пытаясь
разогнать мрак.
— Точно нет, — ответила Вероника. — Хотя… Как яма. Мама говорила
мне всегда избегать ям в Лимбе, чтобы я не провалилась в
Паталу.
— Ямы? Хм…
Я пошёл в направлении от реального мира в поисках углублений под
ногами. Сестра пошла следом за мной. И вот, когда я уже отчаялся,
мне в голову пришла мысль.
— Ник, я — болван, — для большего эффекта постучал себя по
лбу.
— Это ещё почему? — улыбнулась она. — Ты точно не болван.
— Она же закинула живоглота в Паталу возле моего дома, значит, и
переход там есть, а я трачу время на всякую археологию. Ты со мной?
— она кивнула, потому что и не собиралась находиться в Лимбе в
одиночку. — Понимаю, тоже хорош, — проговорил я, шагая на лужайку
перед своим домом. — Но сейчас разберёмся с Пушком и потом сразу же
приступим к твоим проблемам, идёт?
Не успел я договорить, как оказался в глубокой яме чуть ли не по
пояс.
— Идёт, — с ужасом в глазах ответила сестра.
А я применил магический взгляд и увидел новый мир. Ещё
мгновение, и я перешёл в пространство, с выкрученными на максимум
красками.
Полковник Голицын был близок к нервному срыву. Все его действия
последних трёх дней казались ему топорными и неправильными. Всё,
что он предпринимал, катилось в бездну с высокой горы. Результатов
— ноль, репутация — на грани. А тут ещё и второй раз вызывают на
ковёр. Хорошо хоть на этот раз не к генерал-губернатору, а к
начальнику тайной канцелярии.
— Он опять будет требовать с меня эту сраную Тайнопись, —
пожаловался он Оболенскому, который второй день кряду копался в
каких-то бумажках и что-то беспрестанно выяснял. — И что я ему
скажу? Спросите у трибунала, который отмазал щенка Могучего?
— А вы уверены, что это был трибунал? — внезапно спросил
Оболенский, оторвавшись от бумаг. — Откуда у нас может быть
уверенность в том, что это именно имперский палач? — повторил он с
более мягкой формулировкой.