Глаза всё не могли привыкнуть к кричащим краскам Паталы. Трава
тут была ярко-зелёной и ярко-голубой. Земля ярко-оранжевой, небо —
переливающееся от зелёного до красного. И всё это максимально
кричащее, забивающее восприятие света напрочь.
Не так я себе представлял себе мир монстров, но затем вспомнил
предположение, что живоглоты пришли именно отсюда. Ну, в целом, их
расцветка действительно больше соответствовала Патале, нежели
Лимбу.
Летел я несколько минут, но какой-то особой скорости и
свистящего в ушах ветра не было. Я приземлялся на ярко-красную
трубу, видневшуюся подо мной. Конечно, был смысл взять чуть-чуть
вправо, но я хотел оказаться ровно в той точке, куда мог упасть
живоглот. Интересно, сколько прошло времени с тех пор, как София
забросила его сюда?
Я посмотрел на хронометр, но он показывал что-то совершенно
непонятное. Постучав по цилиндрику, я добился лишь того, что эти
самые непонятные символы стали сменяться быстрее.
Для приземления я напряг мышцы на ногах и проверил, что вся моя
магия на месте. Ну, хоть тут никаких неожиданностей. Затем я
сгруппировался, чтобы быть готовым к любой угрозе. Конечно, сейчас
не помешало бы оружие, из которого били молнии, или меч, как у
трибунала. Но я решил, что и моих умений должно быть достаточно. В
чужом мире не всегда решает сила, а, скорее, понимание, как нужно
действовать.
Труба, на которую я приземлился, оказалась мягкой и даже тёплой
наощупь. Посмотрев наверх, чтобы понять, откуда спрыгнул, я
немедленно прищурился. Казалось, что мой прыжок начался внутри
огромного ярко-голубого солнца, горящего над головой.
Ладно, решим по ходу действия.
Труба под ногами пошевелилась, продвинулась вперёд, а затем
опрокинулась на бок, давая мне понять, что никакая это не труба, а
самое что ни на есть живое существо. Я спрыгнул на землю и, если бы
не уменьшение веса, присущее всему в этом месте, утонул бы в ней,
так как по консистенции она больше всего напоминала болотную
жижу.
И вместе с тем я где-то совсем рядом услышал стон.
— Пушок, ты где! — сказал я вслух, но продублировал мысленно,
потому что слова тут звучали как-то странно, неестественно.
«Внутри», — услышал я одно-единственное слово и тут же начал
озираться, чтобы понять, внутри чего он находится.
И радость от того, что мой питомец всё-таки цел, сменилась
злостью почти моментально. Злостью на Софию за то, что бросила его
сюда, злостью на мир, что пытается уничтожить всё, что в него
попадает. И злостью на тварь, которая сожрала моего питомца.