Природные данные меня все же не подкачали, и я кое-как отмахался от хулиганов. Но, самокритично подсчитав дома, у зеркала разницу нанесенных и пропущенных ударов, умылся и пошел записываться в секцию бокса.
Глянув на меня, Фома заинтересованно спросил:
— Сколько?
— Пятеро…
— Убежал?
— Ушел.
— Добро.
Потом тренер помолчал и прибавил.
— Разрешение от родителей. По окончании четверти покажешь табель. Тренировки в понедельник, среду и пятницу с семнадцати до девятнадцати. Суббота — бассейн в восемь утра. Один пропуск без уважительной причины — три круга вокруг парка. Два пропуска — не поедешь на летние сборы. Три… Больше не приходи. Все понятно?
— Да.
— Сколько раз подтягиваешься?
Этого вопроса я боялся больше всего. Ну, не хватает моим мышцам силы побороть вес тела, удерживаемый гравитацией Земли. Пудовые гири таскаю, а себя — никак не получается.
— Ни разу.
— А отжимаешься?
— Восемнадцать.
— Хорошо… — кивнул тренер каким-то своим мыслям. — В том смысле, что перекачанный бицепс боксеру только мешает, а так, конечно, форменное безобразие. До конца года надо выйти на семь потягиваний и тридцать отжиманий. Ну, все, Степан. Топай за разрешением и приходи. Иван! — крикнул вглубь зала, второму — невысокому, поджарому мужчине в спортивном костюме. — Брось мячик!
— Лови…
Мячик для большого тенниса выпорхнул у него из руки сам, без какого-либо замаха, словно шел на реактивной тяге, и с соответствующей скоростью. Мне в лоб. Не ожидая ничего подобного, я потерял время, поэтому только успел, что дернуть головой в сторону. А следом летел второй снаряд. Но, адреналин уже был в крови, и этот мяч я поймал.
— Угу, — опять кивнул Фома. — В общем и целом… Не передумаешь, приходи.
Разрешение на занятие боксом отец не только написал, но и лично занес тренерам буквально на следующий день. И в мой распорядок дня прибавилась еще одна позиция. Правда, в спортивный лагерь тем, первым летом я все-таки не поехал.
Ох, как непросто, оказывается, жить по режиму и делать не только то, что хочется, а и то — что должен…
Давно заметил, ничто так не способствует погружению в себя, как перестук колес. И любая, самая оживленная беседа, подчиняясь ритму железной дороги, потихоньку стихает, — и вот уже все либо дремлют, либо погружаются в приятные мечты или — воспоминания.
Казалось бы, мы с Ирой только вчера познакомились, значит, интересных тем для общения — за сутки не переговорить. А уже минут через сорок девушка пристроила голову у меня на плече и притихла. Может, уснула?.. Время-то, по городским меркам, не просто раннее утро, а — сумасшедшая рань. Только-только, на второй бочок переворачиваться.