Жить
иномирные растунции особо не мешали, да и пользы от них оказалось
куда больше, чем вреда. До полноценной степи эти места не
дотягивали, но земля всё равно была скудная, а климат засушливый и
переменчивый. Жаркое удушливое лето сменялось сухими пронзительными
ветрами и морозами. Редкая зима выдавалась снежной, а оттого
переносить её было куда тяжелее, чем на том же севере.
На
городских окраинах растунциям никто не мешал – они и раскинулись
буйными зарослями. И то ли из своего мира воду несли, то ли из
неведомых наших глубин, куда мы колодцы докопать не могли, тянули,
но чувствовали они себя вольготно. Да ещё и щедро делились влагой,
испаряя её по ночам. И вот когда народ приметил, что дышать в
засушливой Альмате стало намного легче, а в первую же зиму выпал
снег, прежде отметившись осенними ливнями, то последние сомнения в
их пригодности исчезли.
Растунции
были разные: и красивые, и агрессивные, и съедобные, и застенчивые,
и полезные, и ядовитые. Вели они себя по большей части смирно, да
многие и вырасти-то толком не успевали – ушлый народ мигом под
разные нужды срывал.
Конечно,
учёные мужи окрестили иномирную флору по-умному и даже
классифицировали, но станут ли простые люди те зубодробительные
слова запоминать! Да и народные названия отражали суть растунций
куда точнее. Так что тот зубастый вьюнок был никакой не
конвольвулюс по-научному, а просто мухожорка ползучая. Ползучая – в
прямом смысле, а не так, как вьюнок по стенам вьётся. Ну, да и к
такому привыкли.
Очень
быстро на главном городском рынке возник особый ряд. И торговали
там весьма бойко. Декоративные растунции и их семена с охотой
покупали на букеты и домой. Для уюта, стало быть. Цветы у таких
растунций были яркие, невиданные, необычной формы и расцветок. А уж
характеры… Относительно безобидными считались настырции
прилипчивые, гордензии нахальные, культяпки миловидные, сбегонии,
наплюмерии, феялки взлелеянные и разнообразные
кактотактусы.
Немалая
часть сгодилась в аптекарском деле, например, та же дурын-трава,
хмышня красивейшая, драцена вечномолодая и драцена вечнопьяная,
спатенькифиллум, пофигитум приземлённый.
А если
повезёт найти цыплятку недожаренную или нечайное дерево, то о еде и
питье можно неделю не думать – пары плодов хватает.
Некоторые
растунции приспособили в домашнем быту, как тот же колокольчик
грёбаный, истошно требовавший полива ровно через девять часов после
предыдущего. Или выпоротник ласковый, что стал угрозой похлеще
отцовского ремня. Впрочем, и бездетные пары его охотно
покупали…