– Заткнись! – оскалился Джонс, –
Птичка хочет поиграть… так мы поиграем!
Палуба под ногами Дьявола обратилась
податливым киселем, в который тот стремительно погрузился, и уже в
следующее мгновение вышел прямо из грот-мачты, на высоте пяти
десятков метров от палубы, представ перед довольным пиратом.
Веселье вора длилось не долго.
– Куда же ты, пернатый?! У тебя мое
сокровище. Отдавай! – рычал Джонс, вновь обнажая шпагу и
приближаясь к цели. Его щупальца гневно перемещались по груди,
ноздри «людские», и ноздри «осьминожьи», что расположены за
скулами, трепыхались в неукротимом гневе.
– Это что ль? – пират ухмыльнулся,
обнажая разноцветную улыбку, да потряс сундуком, держа его за одну
ручку.
Легкая боль возникла в груди, на
месте шрама, но немертвый капитан уже давно привык к ней. Как
только грязные пальцы смертных ублюдков коснулись остатков его
плоти, он уже не мог забыть о ней.
– Хочешь, освобожу и тебя?! – ещё
шире ухмыльнулся он, окончательно выбешивая монстра. Теперь Джонс
знал, кто на самом деле сбросил оковы с Калипсо… даже если это и не
так. Но когда пираты общались без лжи?
Выхватив свою шпагу, вор приготовился
к бою. Холодные слегка солоноватые капли сильнейшего ливня больно
били по его коже, но тот совсем не замечал их. Как не замечал и
порывов ветра, несущего корабль ко дну морскому, но совсем не
способного сдуть «всего лишь» пирата с реи. Тонкая, скользкая от
дождя деревяшка, на которой нельзя даже нормально встать, также
игнорировалась им. Пират улыбался, и мысли его оставались туманными
для всех… даже для него самого.
Один из Баронов почтил своим
присутствием Дьявола. Один из немногих одиночек среди них, чего
нельзя добиться, оставаясь всего лишь человеком. С грацией бывалого
хищника, он перемещался по рее взад-вперед, готовясь, возможно, к
последнему в своей жизни бою. И ни на секунду не расставался с
придурковатой улыбкой.
– Я поплатился свободой давным-давно!
– ответил Джонс, начиная наносить стремительные удары, сочетая
выструганный столетиями практики стиль фехтования с использованием
частей своего нечеловеческого тела.
Серия взмахов шпагой заканчивается
попыткой пробить заостренной крабовой ногой сердце оппонента.
Контрвыпады встречаются суровым блоком жесткого хитина клешни, и
уже ответным выпадом. Одинокое щупальце-плетка, плотно оплетшее
эфес шпаги, то и дело пытается достать ворюгу, хлестнув того в
корпус или лицо, во время очередной сшибки орудий. Но увы, простой
пират, которого можно легко зарубить, никак не смог бы проникнуть
на Голландец, и уж тем более не смог бы уйти с него живым, в то
время как нынешний «гость» Джонса уже трижды проделывал этот
трюк.