«Мозговой мешок...» Я смотрел на Бруно соображая. И тут до меня
дошло.
— Мозговой мешок — это мягкое тело цветка, на которое мы
садимся?
— Ну да, а что?
Бруно допил содержимое своей чашки до конца и сейчас крутил ее в
пальцах. А я так и не попробовал очередной компот. Исправляясь,
быстро глотнул из чашки, и аж горло перехватило, настолько терпкий
травяной вкус оказался у налитой в нее жидкости. Прокашлявшись, я
сменил тему:
— А тебе когда-нибудь приходилось работать на нескольких
дуче?
— Нет. Мне повезло. Когда способности открылись, родители
выставили меня на аукцион. Мне тогда было всего восемь лет. Дуче
Мочениго выкупил меня. Причем цена была огромная, но он все равно
не стал делить сделку с соседями.
— То есть ты раб? — я удивленно уставился на Бруно.
Надо же, а он так свободно держался в доме среди всяких
благородных Остилья. На равных.
— Формально я купленная на аукционе вещь, — согласился Бруно. —
Но так как никто, кроме меня, не может работать с цветами, то
свободы у меня больше, чем даже у моны Люче. Без цветов дом можно
считать уничтоженным. Пересечь пустыню пешком практически
невозможно. А быть отрезанным от остального мира — это стать
слабым. История нашего мира помнит уничтожение великих домов, когда
те оставались без садовников и лишались цветов.
— А художники?
— Художники — это тоже отдельная каста. Правда, они рождаются в
основном в благородных семьях. Художники из неблагородных также
продаются на аукционах, и обычно их задача — рисовать один и тот же
пейзаж раз за разом, ничего в нем не меняя. Благородные могут
позволить себе искать новые виды.
— Зачем рисовать одно и то же? — не понял я.
Бруно странно на меня посмотрел и покачал головой.
— Узнаешь. Может быть. А, может, тебе это и не надо,
пришелец.
«Ух ты, а тут у нас секретики», — я, как охотничья собака,
почуял цель. Но понимал, что сейчас не время с этим
разбираться.
— Ну а доктора, — предвосхитил Бруно мой следующий вопрос, — Кто
захочет разругаться с доктором? Ведь мы все зависим от них. Один
раз поругаетесь, и весь регион будет в курсе. Понадобится помощь, а
врачи ее не окажут.
Бруно, наконец, отставил чашку в сторону и встал, тем самым
обозначая конец нашей беседе.
— Мне неловко это говорить, — произнес он с виноватым видом. —
Но пока мы сохраняем легенду, что ты подмастерье, студию необходимо
домыть. Могу помочь принести воды, но...