- Хорошо, - сказал он себе и взял в
руки листок, на котором было мастерски нарисовано лицо предполагаемого убийцы
хранителя.
Магический след, взятый от места
убийства, устойчиво висел здесь, в Ноурсе, то пульсируя на окраине небольшого
старинного городка, то перемещаясь к центру. Вчера он и его два агента весь
день бродили по праздничной площади. Но фиксирующий артефакт постоянно
сбивался, точно преступник носился по городу на коне. Или… Или он учуял слежку
и водил их за нос.
Но почему он оставался здесь? Почуял
опасность – беги.
Получается, убийца просчитывает
ходы, и делает это успешно, опережая преследователей на шаг, а то и на два.
Радовало только одно, что след до сих пор был, не исчез, не растворился, и
указывал на присутствие человека, убившего хранителя Кристана змееборца.
За стеной закопошились. Тонкие
перегородки постоялого двора, где они квартировались, пропускали все звуки,
какие только можно представить. И стоны во сне, и стоны любви, и ругань, когда
залетные красавицы, которых за монетку пускал к постояльцам хозяин заведения,
не выполняли желаний клиентов.
У Тренневи прямо руки чесались разобраться
с толстым и вонючим мистром Кру. Прижимистый и оборотистый хозяин нарывался на
неприятности. Но раскрывать себя из-за этой скотины было бы несусветной
глупостью. Как-нибудь потом.
Роберта не тяготила простая, даже
убогая обстановка постоялого двора, где они с агентами проживали уже почти
десять дней. Дедово воспитание и не к такому его приучило. Родители – боевые
маги, погибли у Каменных Чертогов, на границе с территорией дрехов, черных
тварей, нападающих на земли людей. И в семь лет у Роби Тренневи началась новая
жизнь, под крылом своего деда, лорда Тренневи, главы Тайной Службы короля.
Поэтому, неудобства трактира – мелочь, на которой он не заострял внимания.
Роберт еще раз пригляделся к
портрету. Внешность убийцы обрисовал сын кухарки, спрятавшийся в чулане во
время нападения. Ушлый мальчишка спасся чудом и помог им. Но стоило ли доверять
детскому уму? Воображение могло нарисовать пацану все, что угодно. Нос на
рисунке висел как утес над пропастью, глаза зырили по разбойничьи.
Ладно, даже если в портрете есть
преувеличения, сходство может быть в некоторых деталях, и то хорошо.
Тренневи встал из-за стола, разделся
и бухнулся в кровать, на жесткий матрас, набитый соломой. Устал. Эти дни
вымотали его, и неудачи поиска исподтишка подтачивали уверенность в то, что он
делает.