- Ваша правда.
За разговором они спустились в малую гостиную, где как раз
заканчивали накрывать стол, Маня самолично внесла пышущий жаром
самовар.
- Вы всегда так скромно питаетесь? – не смог сдержать удивления
святой отец.
Валерка поморщился.
- Я уже сто раз говорил, что ежедневные приемы пищи должны быть
простыми и сытными, но у моих домочадцев собственные представления
о том, как должна есть я.
- Барыня, но вы же сами сказали блины печь, и кутья вот… -
пролепетала повариха.
- Да-да, - кивнул парень. – Сегодня будем считать, это пир в
вашу честь, и в честь того, что дети просто заигрались, а не
пропали.
- Нескромно, - вздохнул священник. – Но приятно!
- Я в самом деле очень рада, что вы решили разделить со мной эту
ношу, - честно сказал Валера. – Мне хочется сделать очень много,
облегчить людям жизнь, насколько я это могу, но сил моих явно не
хватает!
Священник перекрестил Валерку.
- Господь дает нам испытания по силам, - вздохнул, посмотрел на
стол и сел.
Расселись привычной командой: Валерка во главе, Маня, Матрёна,
Прохор, Глашка с Парашкой и сам священник. Тот, если и был удивлен
тому, что барыня обедает с челядью, вида не показал. Пробормотал
под нос мотиву и спокойно потянул к себе стопку блинов.
- Это кутья? – уточнил Валерка себе под нос и, дождавшись
подтверждения от Лерки, смело запустил в кушанье ложку.
Сглотнуть удалось с трудом. Мерзкий сладкий от меда вареный рис
с изюмом. Кто вообще придумал, что покойникам угодно такое?!
Кажется, Валеркины мучения отразились у него на лице, потому что
Маня опустила ложку, Глашка с восторгом уставилась поверх бублика,
а отец Владимир перестал жевать.
- Невкусно? – шепотом спросила Манька. – Вы же говорили, что
обожаете?!
- Я солгала, - нашел в себе силы признать очевидное парень. – Я
не хотела, чтоб ты переживала. Но я съем. Ложь должна быть
наказана.
Он вздохнул и решительно сунул ложку в смерть диабетика.
- Каких только видов самоистязания во славу Господа я не видел,
- усмехнулся священник. – Но угодно ли это Господу?!
- Да не мучайся ты так, - тоже вздохнула Матрёна, - помню я, что
ты изюм не любишь. Хоть и не баловала тебя тетка, да изюм ты только
с голодухи есть и могла.
Валерка с превеликим удовольствием проглотил последнюю ложку и
отложил дивное кушанье. Тут же заел парой блинов без всего и решил,
что вполне сыт. Подвинул чашку душистого чая и с наслаждением
вдохнул аромат чего-то травянистого.