— Предпочитаешь оставаться голодной? — в тон мне ответил
Святослав. — Так хоть какая-то польза есть. Хотя бы твоему желудку.
В том, что ты собиралась вытворить вчера без меня, пользы не было
вообще ничему.
Упаковка бекона полетела на стол и кажется, проскользив до конца
края столешницы, упала, но едва ли я это заметила в полной мере,
когда, развернувшись всем корпусом к Свету, зло уставилась ему в
спину.
— И что же такого я собиралась вчера вытворить? Просвети меня, а
то я, похоже, явно чего-то не знаю о себе.
Кто бы знал, чего мне стоил этот спокойный тон, когда внутри всё
буквально горело от его полнейшего безразличия к сложившейся
ситуации.
— Сама ты уже забыла? Ты вроде не настолько много выпила, чтоб
не помнить, — тоже развернулся он ко мне лицом, пока в поставленную
на специальную подставку кружку лился кофе.
— И что именно в моём поведении тебе так сильно не понравилось?
Лично я вот не припоминаю ничего такого, за что меня можно было
ругать и во что тыкать.
В отличие от него с мамой!
— Я тебя и не ругаю. И не тыкаю. Всего лишь хочу уберечь от
опрометчивых решений, — снова сложил руки на груди, глядя на меня
сверху-вниз.
С таким видом, будто перед ним неразумное дитя, за которым
реально нужен глаз да глаз.
Снова бесил, в общем.
— Я не настолько бестолковая, как ты с чего-то решил, — сжала
ладони в кулаки. — А если бы даже и была, это моё право, и уж точно
не тебе меня судить за это.
Кофемашина закончила свою работу, наполнив кружку, но едва ли он
о ней вспомнил.
— Это твоё право конкретно в данном случае касается и меня тоже,
так что судить и впрямь не буду, но это не значит, что останусь в
стороне. И ты сама это превосходно знаешь. Так к чему тогда этот
демарш?
— Да вот именно, что ни к чему. Ни это, ни всё остальное. И не
столько с моей, сколько с твоей стороны. Но ты никак не желаешь
этого понять. А если ты опять намекаешь на Никиту, то не было там
ничего такого, из-за чего стоило устраивать весь тот концерт. Уж
кто-кто, а Никита бы никогда меня не обидел, в каком бы состоянии
не был. Если он что-то и делал, то исключительно с моего на то
согласия. С моего, понятно тебе? Я сама этого хотела. Сама.
На этот раз Святослав улыбнулся. Хотя в глазах застыло что-то
зловещее и давящее. Оттолкнулся от столешницы, бедром о которую
опирался прежде, тоже обманчиво мягко.