— Наши уже не придут, — грустно усмехнулся Аркадий, оттирающий
мокрой тряпкой кровь с лица. - Но кое-кто скоро прибудет...
— И кто же? — нервно поинтересовалась она.
— Голод, — ответил Аркадий.
***
Через неделю Аркадий уже раскатывал зимние волчьи шкуры по снегу
и очищал их от жира, мяса и плёнок.
Когда волки пришли сюда, они уже были голодны. Им страшно
хотелось есть и только поэтому они решили «распечатать НЗ» в виде
их заброшенной деревни.
Беты и остальные члены стаи оказались слишком глупы, не нашлось
среди них достаточно умного кандидата в вожаки, способного
скоординировать действия остальных и начать террор избы. На самом
деле, такого и не могло найтись. Альфа-самцы склонны избавляться от
шибко умных или шибко сильных, а уж этот, шкура которого сейчас
сушится на рамке, тем более.
Вот и метались волки по двору, медленно умирая от мучительного
голода. Парочку Аркадий запустил на рогатки и прикончил, но
остальные в избу больше не лезли. Так и сдохли.
— Эх, погодка какая... — с довольством посмотрел Аркадий на
Солнце.
На всякий случай, он поднял все освежёванные туши волков на
столб. По местности быстро распространяются слухи, поэтому стая,
что придёт сюда «выхватывать знамя из ослабевших лап», должна
получить однозначное сообщение — «Не лезь, убьёт».
Марфа, после той памятной лунной ночи, очень странно смотрела на
Немирова. Вот сейчас она сидела на лавке у входа и пристально
пялилась ему в спину.
— Что не так? — встал и повернулся он.
— Ничего, — опустила Марфа взгляд на кусок льна в руках.
Она что-то шила всё это время, но никогда ему не показывала.
Аркадий был рад, что принял верное решение в тот день — оно
оказалось верным. Уйди он тогда в Астрахань, возможно, его кости бы
начали гнить в безымянной могиле уже этой весной, а теперь у него
есть хорошие волчьи шкуры. Можно выгодно продать их и это станет
средствами для первоначального устройства в городе.
Надо будет только сопроводить Марфу в Фёдоровку, помочь ей
построить избу, что будет той ещё задачей, но задача упрощается
тем, что у него есть, чем оплатить труд селян — он готов
пожертвовать парой шкур, чтобы сэкономить время.
Жизнь, наконец-то, начала налаживаться.
Примечания:
1 — Метонимия — др.-греч. μετωνυμία «переименование», от μετά-
«через, с помощью» + ὄνομα/ὄνυμα «имя») — это вид тропа, в котором
название одного предмета или явления заменяется названием другого,
связанного с ним по смежности (пространственной, временной,
причинно-следственной). В тексте приводится очевидный пример
пространственной связи метонимии — вместо «Астрахань» местные
говорят «город», потому что это единственный крупный город в
губернии и всем всё понятно. Есть ещё синекдоха, гипаллага и
металепсис — это разновидности метонимии. Синекдоха, например, это
«целое на часть» — «Белый дом заявил о своей непричастности» — тут
речь о правительстве США, которое, впрочем, как и всегда,
совершенно ни при чём. Подумайте об этом. «Единственное число
вместо множественного» — «Капиталист должен быть жаден и честен» —
подразумевается, что тут речь не об одном капиталисте, а обо всех в
совокупности. «Множественное вместо единственного числа» —
«Отгремели последние залпы войны» — по идее, должен быть последний
залп, но синекдоха как бы подчёркивает, что война была длинной и
тяжёлой, поэтому даже в конце у неё не последний залп, а залпы.
Гипаллага — это перенос определения не к тому слову, к которому оно
логически относится, а к другому, связанному по смыслу. Лучше
показать на примере: блоковское «Здесь стянута бессмысленно и тупо
/ Кольцом железной боли голова» — тут, по логике, должно быть
«железным кольцом боли», но это гипаллага. Металепсис — это
риторический приём, работающий с причинно-следственной связью,
когда слово или выражение, обозначающее предшествующий момент,
заменяется словом, обозначающим последующий. Например, «Он
побледнел от гнева» — от самого гнева не бледнеют, но бледнеют от
прилива адреналина, который вызван гневом. В обывательской жизни
всё это нафиг не сдалось, но вот я применяю, иногда... RedDetonator
Просветительский.