Болотник пытался отбиться, но тщетно
- волк стоически терпел удары, злобно рыча и быстр работая
челюстями. Едкая слизь сочилась в пасть зверя, стекала в глотку.
Рыкарь едва сдерживался, чтобы не извергнуть содержимое желудка
наружу.
- Отцепись, блохастый!
Раздался за спиной голос мавки
сквозил ненавистью. Слова плутовки вырвали рыкаря из отрешённости,
которая обволокла сознание зверя, защищая от боли. Града ударов
Болотника усиливался, голова волка начала ныть. Так и не перекусив
жабью ногу, волколак вынужденно отскочил в сторону, едва
увернувшись от собственного клинка, которым зеленокожая девчонка
пыталась разрубить его пополам.
Не собираясь сдаваться, мавка
повторно замахнулась мечом. На это раз рыкар был готов к её атаке.
Поняв по движению её рук, каким будет удар, он кинулся вперёд,
преобразился в человека, который легко уклонился от пронёсшегося
над ухом клинка, и зажал пальцами, лежащие на рукояти девичьи
руки.
- Попалась! – победно воскликнул он,
пытаясь вернуть потерянно оружие.
Мавка оскалилась и отрицательно
покачала головой:
- Это ты попался…
В этот момент язык Болотника обвил
ноги воина, отвлекшегося от хозяина болот. Усеянный черепами клочок
суши резко ударил в лицо, выпирающая из земли кость едва не
проломила висок. Падение было столь стремительным, а удар столь
сильным, что рыкарь на краткий миг потерял сознание.
Очнулся он, когда его клацающая
челюсть соскользнула с края островка и бухнулась в воду, издав
оборвавшийся всхлип. Вода с неимоверным напором хлынула в
распахнутый рот воина. Очнувшийся рыкарь забулькал, пытаясь смежить
губы, всплеснул руками и попытался высвободить ноги. Но куда там –
слепой Болотник сноровисто тащил добычу на дно, не собираясь давать
живому шанса на спасение.
Вместе с потерей остатков воздуха,
навалила дурнота, родившая приглушённый голос ведуна:
- Куда ты полез, дурень? Я же тебе
кричал оста…
- Пи-ить!
Рокочущий бас раскатился по древнему
сараю, заставив дощатые стены судорожно затрястись. От голоса
демона, вырвавшегося из почерневшей доски, задрожала наваленная тут
и там утварь, дребезжали цепи, подрагивали дочечки, съезжая со
своих мест и медленно скатываясь на пол под ноги отступающего
майора, который мысленно коснулся своего умения, взвешивая ещё не
восстановившиеся силы и поток ярости, щедро изливающийся в мир
явный.