Юное, почти детское лицо исказилось
гримасой ужаса, а я ударил головой — оглушая, ломая вздернутый,
покрытый веснушками и такой забавный носик чародейки. Разбивая
доспех духа — легкий, дежурный, — погрузил объятый пламенем кулак в
грудь охотницы, вытягивая всю жизненную силу. Полыхнул ярким синим
пламенем артефактный камень в диадеме чародейки — она была
стихийным магом не высшего ранга и пользовалась заемной силой. Но
той было настолько много, что взрыв оказался ужасающим — при этом
мой доспех духа практически выдержал, лопнув в последний момент. Я
почувствовал, как лопаются губы, как глаза заливает горячей кровью,
а в тело словно вонзается десяток острых стеклянных ножей.
Получив столь оглушающий удар, я не
совсем представлял, что происходит. Но краем разума осознавал, что
вокруг меня словно сама реальность гнулась от потоков энергии —
дворец Лаэртского, и так наполовину разрушенный, вдруг взорвался.
Невосприимчивый к магии ящер подо мной — оставшийся невредимым
после взрыва артефактного накопителя, — кубарем завертелся в
воздухе, отброшенный ударной волной. Я едва успел вцепиться в
поводья левой рукой, сжав коленями чешуйчатую шею под ногами —
чудом удержавшись на рептилии.
Пронзительный крик болью стеганул по
ушам — умирающая чародейка взбрыкнула, пытаясь убежать от боли. Да,
неприятное ощущение — когда из тебя жизненную энергию грубо тянут
огненными щипцами. Ящер подо мной от крика хозяйки суетливо
заметался, забив перепончатыми крыльями, но ударом локтя я вышиб
чародейку из седла, отбросив в сторону. Тело ее рассыпалось в прах,
а я, схватив поводья и занимая место наездника, положил ладонь на
загривок стремительной рептилии. Опять же действуя на
инстинктах, даже не думая. Ящер — в которого прянула чистая
огненная энергия, — пронзительно закричал и словно ракета взмыл в
небо, оставляя за собой дымный след. Мелькнули перед глазами перья
и ошметки попавшегося на пути грифона, белые клочья облаков — и я
оказался на невероятной высоте.
— Воу, — только хлопнул беззвучно
ртом — увидев, что ящер подо мной перестал существовать, — вогнав
его в форсаже за облака, я просто спалил животное к чертям. На миг
зависнув в воздухе, я начал падать — с запястья при этом сорвался
обугленный ободок диадемы, неведомо как зацепившийся за руку и
проделавший вместе со мной столь головокружительный полет за
облака.