– Ты ведь занимаешься всей работой, почему бы не заняться своим делом? Тебя все знают, заказы точно будут. Мы бы все к тебе пошли.
– Да я бы с радостью, но все деньги у меня уходят на лекарства, коммуналку и не пойми что. Благо есть своя квартира, а не снимаем. Хотя… – она села на стул и принялась снимать костюм Джорджа, – когда вижу долги по счетам, меня начинает трясти. А тут штрафы пришли и машину недавно мне разбили.
– Отец? – спросила, зная ответ на свой вопрос. Но все же…
– Ну а кто? Только он. Как только я за дверь, он гадости творит. И ведь выгоняла сколько раз. Бесполезно. Приползет к матери, нажалуется на меня, что пригрозила, запретила, заставила. Как всегда.
– А она?
Настя выдала странный звук, похожий на рык.
– Как обычно: накормит, напоит, все отдаст, а потом звонит мне с обидами, заставляя простить и помочь. Приезжаю, а он опять дома бухает. Мать в слезах, грудью защищает, – тут она надула губы и пробурчала: – Знаешь, я вот такую любовь не понимаю. Зачем? Совсем не верю в светлые чувства. Они приносят одни страдания. Мне точно такого счастья не нужно. Найду себе парня для секса без обязательств и все – больше ничего не требуется. Я твердо решила. Чтобы вот потом так не мучиться.
– Может, тебе его закодировать?
– Да бесполезно, Жень. Это нужно желать, стремиться к лучшей жизни, а этот… – тут она замолчала, не зная, как лучше сказать про отца. – Блин, и ведь батя, не чужой, а я его еле перевариваю. Честное слово! Алкаш. Уже все нервы вымотал. Матери так не треплет, как мне. Все соки выжимает. Я вот домой будто под дулом пистолета иду. И знаешь, я бы ушла. Да вот! Стремительно и бесповоротно. И бабушкина квартира не нужна. Но ведь как только свалю, он там притон устроит, и мать прибьет. А она все терпит, от меня скрывает, тряпками закрывается с головы до ног, типа ей холодно. А потом смотришь… желтые пятна везде, где можно и нельзя. Ну вот как?
– Не понимаю... – проговорила, справившись с костюмом, полностью переодевшись в нормальную одежду.
– И я. А она любит. Любовь у нее. Так и говорит: «Настя, как полюбишь, поймешь». К нам, когда участковый приходит, уже даже не записывает ничего. А зачем? Мать уже утром у него под кабинетом со слезами будет завывать, что ошиблась и это она сама упала.
– Да уж… – выдохнула и подошла к ней, чувствуя, что она на пределе, и обняла.