Призраки, эклеры, жертвы и тайны - страница 12

Шрифт
Интервал


— Нет. И я не хочу никуда переезжать.

— Тут дело не в том, чего хотите вы, Марта Григорьевна. Скажите свой телефонный номер.

— Не хочу.

Марта повесила трубку.

Некоторое время она раскачивалась в проклятом кресле с овечками, затем отстраненно вернула смартфон героиновой фройляйн и развернулась.

Еще некоторое время потребовалось, чтобы новая знакомая продолжила свой путь (а не разглядывала), и Марта вбила в строку поиска в своем телефоне пресловутый “Бернштрусс”. Поисковая выдача ей крайне не понравилась с самого первого взгляда.

Но она почти только что своими ушами слышала от Герхарда “продолжим завтра”. И про “один прекрасный день”.

“То есть перевозят меня без ведома врачей?!”

— Херр Герхард! — негромко звала Марта, катясь вперед.

Кресло жужжало, что есть сил.

Бернштрусс — чертов хоспис для мафии, судя по первым строчкам поиска. Но, скорее всего, этим дело не ограничивалось. Или юрист имел в виду именно этот хоспис, когда говорил о безопасном заточении на неопределенный срок?

“Вряд ли у кого-то из родственников и их подельников есть такие связи или должники в Германии.”

Каким-то чудом она успела вовремя добраться до кабинета, который как раз запирал психиатр. Дальше по коридору была заметна лишь какая-то посетительница с ровными черными волосами. Снова едва-едва почувствовался недавний аромат духов. В остальном было пусто и тихо. Только что-то потрескивало в стенах.

“Ничто мне не помешает его остановить! Ничто!”

— Срочно. Врачебная тайна, — проговорила она.

Тот лишь развел руками, в одной из которых была зажата старомодная кожаная сумка. Дело и правда шло к вечеру и концу рабочего дня, но жест означал не только это.

— “Взрослые разберутся”? Так, да? — чуть подпустив яда в голос, осведомилась она, — открывай кабинет или мой расчлененный труп тебе до конца дней будет сниться.

Она вкатилась во все-таки отпертую дверь, а профессор дал знак подоспевшим санитарам.

— Заприте, пожалуйста, Герхард Абрамович, — попросила она вошедшего следом психиатра, — выключите запись.

— Здесь не ведется запись.

“Да ладно? Ну тогда ему на старости лет придется повозиться с десятком другим исков о жестокости и домогательствах в закрытом кабинете. Среди пациентов-то, которые и так винят всех, что в их зависимости виноваты все вокруг, но не они.”

“Уж я-то на диктофонах погорела… Кажется. Если не согласишься — пеняй на себя.”