Вагонетка была тяжелой. И мало того – до одури говорливой!
Едва очухавшись, ублюдки проделали в брезенте дырку и принялись
стонать наперебой:
– Барышня, барышня! Простите! Простите, барышня!
– Я не ведал, что творил! Отпустите! Это все Епископ! У моего
рода есть деньги! Мои родители заплатят сколько скажете!
– Нексус меня пытал! Я невиновен! Я бы все равно от них
сбежал!
– Я ничего не знал, хотите я расскажу, как было дело? Я все
расскажу! Все, вон-вон, Дима – он пришел к ним сам, он главный, а я
так, у меня было помутнение рассудка!
– Мой род этого так не оставит! Слышите! Я Серов! Я сын графа
Серова!!! Вы слышали?! Вы не посмеете!
– Ага, Серов, значит? – хохотнул Михаил, инквизитор, который
помогал Маше везти уродов на поверхность. – И с твоим папашей мы
тоже побеседуем, раз вырастил такого сынишку. Яблочко от яблони
недалеко падает!
– Маша? Это ты? – раздавался сквозь стоны и вой одинокий
голосок. – Это Игорь, помнишь? Со второго курса? Помнишь, как мы
вместе охотились на гарпий? Отпусти меня, Маш?..
Среди них оказалось трое ее шапочных знакомых, но Маше было все
равно на их судьбу. Сначала пытаетесь помочь монстру вырваться на
поверхность и устроить бойню, а теперь? Просите пощады? Смотреть
тошно! Да хоть огнем горите!
– Хотя бы сдохни как мужчина, сволочь, – пробурчала Маша.
Пот катился градом и заливал глаза, а предатели все не
унимались. Сулили деньги, драгоценности, наследство, сестер в
рабство… Даже себя предлагали – все что угодно, лишь бы не
оказаться в руках ментала!
Ни в жизнь никто не убедит ее, что к Нексусу можно прийти через
пытки. Нексы всегда убивали ликвидаторов, и Маше никогда не
приходилось наблюдать, как какая-нибудь тварь попыталась бы
предложить людям сдаться. Имелись среди ее знакомых те, кому не
повезло остаться на Нексусе после закрытия портала, но и они
утверждали, что прорывались к Червоточине с боем.
С ними потом беседовали инквизиторы, но вывод был всегда один –
никто им не предлагал сдаться и предать человечество.
Значит, Нексусу служат только добровольно… Сволочи!
Маша сначала шикала, а потом, когда эта куча ноющего дерьма
начала шевелиться, приложила их заряженной лопатой по
разболтавшимся мордасам. Говорящая вагонетка завизжала и завозилась
под брезентом вдвое усердней. А потом из-под материала запахло
жареным.