Первая реакция зажаться, свести ноги, вскочить и убежать.
Его пятерня прикасается к коже и меня начинает бить крупная дрожь. Заметная. Сжимаюсь вся внутрь. Мне не по себе. Тошнит. Большим пальцем он водит посередине туда и обратно, слегка трет складки. Губы изгибаются в усмешке, он их облизывает.
- Ты смотри, ладная, - отрывается от меня и перекатывает смазку, елозя своими пальцами, растирая ее на них. – А ты прирожденная шлюшка. Смотри.
Он подносит к своему носу и вдыхает липкую субстанцию.
- Чуть тебя погладишь, и ты влажная. Ты меня радуешь, девочка.
Его перепады настроения настолько психапатные, что от крика, даже охранники вздрагивают.
- Не то, что твоя мать, сука гребанная! Мать твою.
В следующее мгновение он хлопает по моим половым губам. Я вскрикиваю от резкости и от боли. Лицо у Танталова жуткое, ничего нормального в нем нет. Затем снова поглаживает меня.
- Дразнила, а сама как сухая коряга, дрянь. Только сосать умеет. Визжала, как ослица.
Движения приобретают характерный ритм поглаживаний, туда-сюда. До меня не сразу доходит смысл услышанного, того, что он говорил предположительно о моей маме. Вероятно, он сумасшедший.
- Кончи для меня, давай, - требует он, совершенно не видя моего шокового состояния. Глазами я умоляю его прекратить происходящее, но он только усиливает свои движения.
- Я, не могу, - выдыхаю я, зажмуриваясь, чувствуя новые болезненные шлепки по губам. Горло давит сдерживаемый крик протеста.
- Я хочу, чтобы ты кончила! Тарас помоги ей кончить.
Он из охранников подходит к нам, фиксирует мне руки. Нависает с затылка. Ему точно не в первой, я вижу по выражению глаз, поворачивает мою голову, пытается поцеловать. Выворачиваюсь, ощущая, как сейчас стошнит. И в следующую секунду, ощущаю боль от долбящих пальцев внизу. На лице становиться мокро от слез.
Я закричала, отчаянно, от души. Я даже не знала, что умею так кричать. Невероятно громко во всю глубину легких, кажется, я смогла бы перекричать стадион.
Танталов дает знак остановиться, вытирает пальцы о бумажное полотенце, протянутое охраной. Откидывается в кресло, удовлетворенно смотрит.
- Отличный голос, мощный. Я оглох.
Пока я свожу трясущиеся ноги вместе, натягивая ткань на бедра. Ощущаю боль в отбитых пятках и в промежности. Дрожу, смотрю на него ровно, почти не всхлипывая, но ничего не могу поделать с текущими по щекам слезами. Они попросту струятся, по расслабленному лицу и капают вниз.